Слово в Неделю тридцать вторую по Пятидесятнице
Нынешнее Евангелие, братия возлюбленные, учит нас примером начальника мытарей Закхея доброй науке подавать милостыню нищим, каяться делом, а не словом только, и удовлетворять ближних за обиды, нами им сделанные (см.: Лк.19:1-10). Оно учит всех, и богатых, и небогатых, науке деятельного покаяния, науке щедрою и посильною милостынею бедным и воздаянием обиженным приобретать великую и богатую милость и благоволение Господа и вечное спасение души. Закхей был мытарь, откупщик, или сборщик податей, с своих сограждан; а податные откупщики часто собирали подати не без греха, — и не без большого греха, — выжимали, так сказать, подати с народа, нередко всякими притеснениями и неправдами, только бы взять вдвое, втрое больше того, что сами платили римским чиновникам, назначавшимися из Рима для сбора, — и сколько возможно обогатиться на счет народной нужды. И Закхей, по этой причине, был очень богат и был нелюбим народом, который и прозвал его грешником.
Но грешник этот — дивен Ты, Господи, во всех! — с пришествием Господа в Иерихон и в дом неправды, очнулся, познал безобразие и гибельность сребролюбия, наживы, неправды с жестокосердием, и искренно покаялся Господу во всех неправдах своих и сделался праведником. Господи! — сказал он, — половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо (Лк.19:8). О, блаженный глас кающегося мытаря, почувствовавшего все блаженство свое от посещения его дома первою Благостию и Источником блаженства разумных тварей! Как переродился вдруг мытарь! Тот, который перед сим знал только искусство наживать и богатеть, — теперь вдруг узнал добрую науку подавать и раздавать и тщательно разматывать тот клубок, который прежде усердно наматывал. Да послужит это примером нам с вами, братия и сестры!
Много и ныне, братия мои, между нами, русскими, хотя не именно между нами, — есть мытарей жестоких, льстящихся на легкую наживу и неправедное обогащение, только, крайне жаль, не подобных евангельскому мытарю. Закхей, что неправедно нажил, все то и роздал нищим, коих видно было немало и в то время, не только в наше, и кого обидел, тому вчетверо возвратил, а наши мытари, скоро наживающие гораздо более Закхея, обогащаются только сами и не думают неправедно нажитое раздавать бедным, или даже — какая дерзость и гордыня — смеются над теми, которые подают или раздают бедным, по их мнению, не заслуживающим куска хлеба; — видите ли, — все тунеядцы да пьяницы эти нищие, все будто бы до одного; оно правда — легче всех осуждать, — разбирать ведь долго — отличать настоящего нищего от ненастоящего.
Положим, что и между нищими не без греха, все люди грешны, и между ними есть действительные пьяницы и тунеядцы. Но скажу я слово этим строгим судьям — не мое, а Господне, что они скажут на него? Каким судом судите, таким будут судить вас, и какою мерою мерите, будут мерить вам (ср.: Мф.7:1). Вы чисты и праведны пред Богом, столь строго судящие меньшую братию? А вы, — сказал бы я им, — вечные добросовестные труженики, воздержники, целомудры, нерастленны до глубины сердца, нестяжательны, - ваше богатство нажито праведными трудами, совесть вас не обличает во лжах, неправдах, во взятках, в праздности, в праздной, питающей корысть игре, в зависти, тщеславии, соперничестве, во взаимной вражде и неприязни, пиршествах, во всякой роскоши и пр.? И вы смеете поднимать бровь и осуждать меньшую братию на голодовку и едва не на голодную смерть? Да разве у бедных железная, из стали слита природа, а не подобострастная и слабая, как и у всех нас, что им не позволительно ни пить, ни есть, ни обогреться в теплом углу, после коченения на морозе в течение нескольких часов?
Нет, наши мытари жестоки, хотя и в христианской, небесной, любвеобильной вере и родились и воспитались, и живут и пользуются ее неисчислимыми благами. Да, впрочем, пользуются ли? Евангельский мытарь сияет светлой звездой деятельного покаяния и милосердия: ему должны подражать мы. Да умягчит всеблагий и всемогущий Господь сердца наши и сердца всех имущественных и зажиточных людей! В обыкновение вошло только бранить нищих, презирать их, называть тунеядцами, а дать им работу и дело никто не потрудится, или дать одежду, чтобы можно было работать на морозе, никто не хочет. Да разве бранью и презрением можно помочь горю? Придите к этим нищим с деятельною помощью: оденьте их, накормите, дайте им дело — и увидите, что они с радостью будут работать. Или — без дальних хлопот — дайте материальную помощь приходскому попечительству на устройство Дома Трудолюбия, чтобы оно могло построить его и учредить в нем постоянные работы, чтобы не даром ели хлеб наши и ваши тунеядцы, да позаботьтесь все давать им посильные работы, — и не будет тунеядцев. Все они, между прочим, плод и нашего жестокосердия, невнимания, нашей гордыни и самоугодия, — не они только виноваты в своей праздности, а и общество. Скажите: что бы вы стали делать, попавши в их среду, ставши на их место? Избави Бог всякого от их участи, и да благодарят Бога счастливцы мира сего за то, что они, при всем множестве грехов своих вольных и невольных, живут в довольстве, роскоши, что все блага льются им рекой, — да каются они в своей суетной жизни, в своих играх и забавах; но пусть не забывают, что когда им очень тепло и светло и сытно и весело, — многим, многим очень и холодно и голодно и крайне невесело. Аминь.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский. Простое Евангельское слово. Полный годичный круг поучений. - Москва: Отчий дом, 2010. - 400 с.