Простое Евангельское Слово
( О Закхее )
1 Потом Иисус вошел в Иерихон и проходил через него.
2 И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, 3 искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, 4 и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее.5 Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме.
6 И он поспешно сошел и принял Его с радостью.
7 И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку; 8 Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо.
9 Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, 10 ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее.
• Праведный Закхей
• Урок алчным до наживы за чужой счет
• И Бог требует, и душа просит исповеди
• О необходимости чистосердечного раскаяния
• Обращение Евдокии
• Сказание о святом Петре праведном, который прежде был мытарем
• Примеры благотворности покаянных слез
• Нужно не только перестать грешить, но и "загладить" грехи добрыми делами
• Как должно каяться?
• Святые отцы о покаянии
• К искренно кающимся грешникам особенно милостив Господь
• Сила покаяния
Праведный Закхей
В то время как фарисеи, гордые своей праведностью от Закона, с презрением отвергали чад Божиих, мытарей и язычников, Иисус Христос, пришедший призвать не праведники, но грешники на покаяние (ср.: Мф.9:13), с заботливостью доброго Пастыря, оставляющего девятьдесят и девять овец в горах и взыскующего единую заблудшую (см.: Мф.18:12), искал и обретал раскаивающиеся души, ждавшие, казалось, только пастырского голоса Его для возвращения на путь правды. Так обрел Он Левия мытаря, и хананею, и блудницу, отершую ноги Его власами главы своей, и многих мытарей и грешников, так обрел Он и праведного Закхея.
Евангельская история не раскрывает нам подробностей жизни праведного Закхея, предшествовавших его обращению ко Христу, и говорит только, что он был старым мытарем. Это одно показывает уже, что имя Закхея было обременено всеобщим позором и что все, почитавшие себя истинными израильтянами, чуждались его, как прокаженного; но по душе этот старейшина мытарей был несравненно выше многих фарисеев и книжников, почивших на Законе. Он чувствовал греховное состояние свое, и не только чувствовал, но и тяготился им и желал сложить бремя грехов своих у ног Того, Который с отеческой любовью принимал всех раскаявшихся грешников: искаше видети Иисуса, кто есть, и не можаще от народа, яко возрастом мал бе (Лк.19:3). Но истинная любовь к Богу изобретательна! Препятствия, охлаждающие людей, нетвердых в ней, только более воспламеняют ее: тогда она возвышается до действий, нередко странных или же предосудительных по суду лукавого света, но тем не менее великих перед очами Божиими: по свидетельству апостола Павла, она забывает и себя, и весь мир, и вменяю вся уметы быти, да Христа приобрящу! (Флп.3:8). Так поступил и праведный Закхей. Он забыл и свое богатство, и суд света, и предитек, возлезе на ягодичину, да видит, яко хотяше мимо ея пройти (Лк.19:4). Гордость мирская не поняла и не оценила бы этого поступка Закхеева, быть может, еще бы поглумилась над ним, но его понял и оценил Тот, Который зрит тайны сердец человеческих. И Он, являющийся и не ищущим Его, обретающийся и не вопрошающим о Нем (см.: Ис.65:1), Сам пошел теперь навстречу столь пламенной любви: и яко прииде на место, воззрев Иисус виде его и рече к нему: Закхее, потщався слези: днесь бо в дому твоем подобает Ми быти (Лк.19:5). Какая неописанная и великая награда для любви Закхеевой! Скромный мытарь, без сомнения, никогда и не помышлял о том, чтобы Господь удостоил его Своим посещением; для него одна возможность видеть Господа и наслаждаться лицезрением Его была уже великим благом - особой милостью, и потому понятна та священная радость, которою объят был дух его, когда Спаситель благословил дом его Своим посещением: и потщався слезе и прият Его радуяся (Лк.19:6).
Но в то время как душа смиренного мытаря предавалась, повидимому, безмятежно святой радости, завистливый и лукавый свет, прикрываясь личиной праведности, произносил неправедный суд свой и над Закхеем, и над Самим Господом, удостоившим его Своей милости: и видевше вси роптаху, глаголюще: яко ко грешну мужу вниде витате (Лк.19:7). Если бы это осуждение касалось одного Закхея, то, без сомнения, в избытке святой радости, он не обратил бы на него никакого внимания. Но это неправедное осуждение касалось теперь лица Божественного Благодетеля Закхея, и он спешил теперь оправдать Его - не словами, но самим делом, которое сомкнуло уста мнимых праведников и заставило их обратить взоры на самих себя: став же Закхей рече ко Господу: се, пол имения моего, Господи, дам нищим: и аще кого ним обидех, возвращу четверицею (Лк.19:8).
Нет сомнения, что праведный муж исполнил впоследствии все, что обещал Спасителю, и что, поклонившись однажды благому игу Христову, он уже не обращался вспять, ибо Сам Сердцеведец торжественно засвидетельствовал искренность его обетов и преподал ему Божественное благословение Свое; днесь спасение дому сему быстъ, зане и сей сын Авраамль есть: прииде Сын Человеч взыскати и спасти погибшаго (Лк.19:9-10).
Блаженны и те из христиан, которые, восчувствовав свою греховность и удостоившись благодатного озарения свыше, не устрашаются ни трудов покаяния, ни мнений лукавого света и не угашают в себе Духа Божиего, но, подобно праведному Закхею, отверзают сердца свои для полного вселения Его в них, и однажды навсегда отказываются от мертвых дел прежней жизни для того, чтобы беспрепятственно любить одного Бога всем сердцем, всею душой, всею крепостью и всем помышлением твоим! (ср.: Лк.10:27) 1.
Урок алчным до наживы за чужой счет
Если мы вдумаемся, православный христианин, в евангельский рассказ о Закхее, то придем далеко не к радостным мыслям. Мало есть между нами Закхеев, но зато много мытарей. В самом деле, всякий ли из нас похвалится, что он совершенно чист от неправедных прибытков? Нужно быть слепым, чтобы не видеть, с какой ловкостью, с каким подчас невозмутимым спокойствием и упорством совершаются между нами всевозможные обманы и хищения. Кто не слыхал про недобросовестных торговцев, обвешивающих и обмеривающих? Кто не знает про тех богачей, которые пользуются несчастьем или бедностью других для собственной наживы, которые дают взаймы нуждающемуся столько-то, а после требуют с него вдвое больше?
Да, таких людей достаточно, но как мало встречаются между ними подобных Закхею. Как редки бывают случаи, когда кто-нибудь в сознании своей греховности, подобно Закхею, решился бы отдать, еще при жизни своей, злом приобретенное на пользу бедных. Большинству из нас даже и мысли такой никогда не приходит в голову. Воспоминания о наших неправдах и беззакониях перед Богом и ближними по временам беспокоят нашу совесть, а святой решимости оставить греховные дела, вознаградить их пожертвованиями на пользу страждущих от наших неправд, все не является. А между тем всякая обида ближнего вопиет к Богу об отмщении. И Господь иногда явно карает неправедных богачей: на наших же глазах часто в прах рассыпаются дома и состояния, нажитые неправдой. Вот что говорит святитель Василий Великий о многоимении: "Иже чуждаго желает, по малех днех по своем возрыдает". Итак, по словам святого отца и вселенского учителя, кто желает чужого, тот впоследствии может лишиться и своего имения. Эта истина подтверждается нередко примерами. Когда святитель Спиридон был епископом в Тримифунте, там как-то случился голод. Хлебопродавцы, как это бывает и в наше время, радовались этому, бедные же, конечно, сокрушались и молили Бога о помоши. Один из торговцев, человек весьма богатый, привез из далеких стран очень много хлеба, сложил его в амбары и стал выжидать, когда голод усилится и цена на него поднимется еще более. Однажды к корыстолюбивому богачу пришел едва живой от изнурения и голода бедняк и стал умолять его, чтобы он спас его и семью от голодной смерти. Но бессердечный богач отказал несчастному в помощи. Не зная, к кому еще обратиться, несчастный пошел к святителю Спиридону и рассказал ему о своем горе. Святитель утешил его, сказав: "Не плачь, утром наполнится дом твой хлебом, богатого же увидишь умоляющим тебя и дающим тебе хлеб даром".
В тот же день вечером, по повелению Божию, начался сильный дождь, и вода снесла и размыла житницы богача. Поднятый ею, хлеб поплыл по городским улицам, а наказанный сребролюбец стал просить народ о помощи. Но помощь была уже бесполезна; тогда бедняки набрали себе хлеба, кто сколько мог, и совсем бесплатно. Так наказывает Господь алчных до наживы богачей, не щадящих других. Сознающие за собой такую вину пусть вовремя одумаются и постараются исправиться. У обиженных словом пусть они испросят себе прощение, а тех, кому нанесли вред или ущерб, пусть постараются вознаградить из своих достатков. Этим, и только этим, можно загладить грех любостяжания и отвратить от себя справедливую кару Бога, грозящую жестокосердым лихоимцам2.
И Бог требует, и душа просит исповеди
О, совесть, совесть! Кто не испытал на себе горьких обличений твоих? Кто не томился душой, не страдал сердцем от тайных укоров твоих? Иной несчастный грешник, терзаемый тобой, теряет надежду на Божие милосердие и предается мрачному отчаянию... Но прочь это исчадие гордыни сатанинской! Отец Небесный дал нам благодатное средство облегчить душу, снять с нее тяжкое бремя, и этим спасительным средством является святое Таинство покаяния или исповедь. Ты согрешил, тебя мучит совесть, иди скорее к отцу твоему духовному, открой ему рану сердечную, исповедуй перед ним грех твой, и лишь только он скажет тебе: "Прощаю и разрешаю тебя", - тотчас же тебе станет легче, и совесть твоя не будет так беспощадно терзать твое сердце. Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися (Ис.43:26), говорит Сам Бог во Священном Писании; аще исповедаем, грехи наша, верен есть и праведен Господь, да оставит нам грехи наша и очистит нас от всяким неправды (ср.: 1Ин.1:9), поучает святой апостол Иоанн Богослов. Душа сама просит этой исповеди, сама требует, чтобы яд греховньш, который терзает ее в совести, был извергнут из нее покаянием. Грех - это ядовитая змея, которая не перестанет мучить грешную душу, пока ее не убьешь, не выкинешь из души чистосердечным раскаянием, пока не пожалуешься на самого себя, не произнесешь сам над собой суда перед лицем Божиим и не получишь через твоего отца духовного разрешения, умиротворения в благодатном Таинстве святого покаяния. Голос совести есть голос Божий в душе грешника, и сколько бы ни лукавил грешник, сколько бы ни старался оправдать себя перед этим неподкупным судиею, совесть его не может успокоиться, пока он не осудит себя самого. Послушайте, вот как в древности исповедовали грехи свои истинно кающиеся грешники: они исповедовали свои грехи не только перед духовным отцом, но и перед всей церковью, готовые исповедовать их перед целым светом.
"В мою бытность в одной обители, - рассказывает святой Иоанн Лествичник, - случилось, что один разбойник пришел, изъявляя желание вступить в монашество. Игумен, превосходный пастырь и врач, велел ему семь дней оставаться в покое и только знакомиться с обителью. Потом пастырь призывает его и спрашивает наедине: "Желаешь ли ты остаться с нами жить?" И, увидев, что он со всей искренностью согласился, опять спрашивает: "Что ты сделал худого, живя в мире?" Разбойник немедленно и со всем усердием исповедал ему все грехи свои. Тогда пастырь сказал: "Хочу, чтобы ты объявил все это перед всем братством". Он же, истинно возненавидев грех свой и презрев весь стыд, не колеблясь, отвечал: "Если хочешь, то сделаю это даже посреди Александрии". Тогда пастырь собрал в церковь всех своих овец, которых было триста тридцать, и во время совершения Божественной литургии, по прочтении Евангелия, повелел ввести сего непорочного осужденника. Некоторые из братии влекли его и слегка ударяли; руки были у него связаны; он был одет в волосяное вретище, и голова его была посыпана пеплом. Когда он был близ Святых врат, игумен воззвал к нему громким голосом; "Остановись, ибо ты недостоин войти сюда". Пораженный исшедшим к нему из алтаря гласом пастыря (после исповеди он с клятвой уверял нас, ему казалось, что он слышит гром, а не человеческий голос), разбойник пал на землю, трепеща от страха. Когда он, таким образом, омочил помост слезами, тогда игумен повелел ему объявлять перед всеми, подробно, все сделанные им беззакония, и он с трепетом исповедал один за другим все возмутительные для слуха грехи свои, которые не следует предавать писанию. Тотчас после сей исповеди пастырь повелел его постричь и причислить к братии. На мой вопрос к игумену: "Для чего он употребил такой образ покаяния?" - этот истинный врач ответил: "Во-первых, для того, чтобы исповедавшегося настоящим посрамлением избавить от будущего, что и сбылось, ибо он, брат Иоанн, не прежде встал с помоста, как получив прощение всех согрешений. И не сомневайся в этом, ибо один из братии, присутствовавших при этом, уверял меня, что он видел некоторого страшного мужа, державшего писаную бумагу и трость, и как только лежащий выговаривал какой-нибудь грех свой, то он тростью своей изглаждал его. Да и справедливо, ибо пророк Давид говорит: Рех: исповем на мя беззаконие мое Господеви, и ты оставил еси нечестие сердца моего (Пс.31:5). Во-вторых, как в числе братии моих есть и такие, которые имеют согрешения неисповеданные, то я хотел этим примером побудить их к исповеданию, без которого никто не может получить прощения".
Правда, нелегко бывает открыть отцу духовному рану сердечную: грешнику стыдно сознаться в своем грехе - стыдно, но необходимо! Вот что рассказывает сам о себе один подвижник: "В юности моей я был часто побеждаем одной греховной страстью. Между тем я знал, что святой старец Зенон многих избавляет от страстей, и желал открыть свою страсть, но враг все меня останавливал. "Ты сам знаешь, - внушал он мне, - что нужно тебе делать, чтобы исцелиться от страсти, зачем же тебе соблазнять старца?" И когда я хотел идти к нему, то страсть утихала во мне, а когда не шел - она снова обуревала меня. Старец видел, что я страдаю от помысла, но не обличал меня, ожидая, когда я сам ему откроюсь в этом. Поговорит, бывало, со мной о доброй жизни и отпустит. Наконец, со скорбью и плачем я сказал сам себе: "Доколе, окаянная душа, ты не захочешь исцелиться? Многие издалека приходят и получают пользу, а ты живешь около врача, как же тебе не стыдно оставаться так? Пойду сейчас же к старцу, и если там никого не застану, значит, есть воля Божия, чтобы я открыл ему свои мысли". Прихожу - у старца нет никого. Он стал поучать меня о том, как очищать себя от грешных помыслов, а я опять стал колебаться и хотел уйти без исповеди. Старец встал, помолился и пошел провожать меня. Томимый совестью, я шел за ним. Старец видел мое состояние и, подойдя к дверям, вдруг обратился ко мне, слегка толкнул меня в грудь и ласково сказал: "Что у тебя тут? Ведь и я человек!" И только он сказал это, как будто открылось у меня сердце, я упал к его ногам и со слезами сказал: "Помилуй меня, отче!" "Что с тобой?" - спросил он. Я отвечал: "Ты сам ведаешь, отче!" И сказал старец: "Тебе самому нужно исповедать, что тебя так томит". С трудом я открылся ему. И он сказал мне: "Целых три года томился ты, чего же ты стыдился? Ведь и я такой же грешник... Иди с миром в свою келью, да смотри - никого не осуждай!" С той поры благодатию Божией и молитвами старца страсть больше меня не тревожила".
А вот еще поразительный случай, когда Господь возвратил умершего к жизни, дабы он мог исповедать забытый им грех. Один благочестивый крестьянин, напутствованный Святыми Тайнами, вскоре умер. Его омыли, положили на стол и приготовили гроб. Прошло два часа, как больной испустил дух; вдруг открывает он глаза и садится, хотя в течение всей своей болезни не мог этого сделать, находясь в крайнем изнеможении. Первые слова его при этом были: "Пошлите поскорее за священником", - что и было тотчас же исполнено. Когда священник прибыл к ожившему, тот просил всех выйти из комнаты. Домашние удалились, оживший глубоко вздохнул и сказал: "Батюшка, я ведь умирал, был взят Ангелами и представлен ко Господу. Когда явился я перед Ним и поклонился Ему, Он посмотрел на меня так милостиво, с такою любовью, что и выразить невозможно. Видеть Его, и сказать нельзя, как хорошо! "Что же вы взяли его? - сказал Господь Ангелам, - у него есть еще на душе грех, в котором он никогда не каялся своему духовнику". И при этом Господь напомнил мне неисповеданный мой грех. Тогда только и сам я почувствовал, что точно было у меня такое дело, но забыл и никогда не каялся в том священнику. "Отведите же его назад, - продолжал Господь, - чтобы он очистил свою совесть перед духовником, и потом опять возьмите его сюда". "И сам не знаю, - сказал после того оживший, - как я вновь ожил". Тут он с чувством исповедовал забытый грех, священник прочел над ним разрешительную молитву, прося вспомнить и его, духовного своего отца, когда снова предстанет перед Господом. И едва священник вышел, как оживший мирно предал свой дух Господу. Так-то милостив Господь! И так необходимо для нас Таинство исповеди! 3
О необходимости чистосердечного раскаяния
Для того чтобы приступающий к Таинству покаяния мог действительно получить отпущение грехов, от него требуются, по учению Православной Церкви, следующие условия:
а) Сокрушение о грехах.
Это необходимо по самому существу покаяния; кто истинно кается, тот не может не сознавать всей тяжести своих грехов и их гибельных последствий, не может не чувствовать своей виновности перед Богом, своего недостоинства, не может не скорбеть сердцем, не сокрушаться, и там, где нет истинного сокрушения о грехах, там нет и истинного покаяния, а одно только наружное. Посему-то святые отцы и учители Церкви единогласно признавали сокрушение о грехах самой существенной и необходимой принадлежностью покаяния.
"Вы, братья возлюбленнейшие, - писал святитель Киприан, - каясь и сокрушаясь, рассмотрите ваши грехи: сознайте тягчайшую вину своей совести, откройте очи сердца к уразумению вашего преступления... Чем больше мы согрешили, тем более мы должны оплакивать".
б) Твердое намерение впредь исправить свою жизнь.
Святой апостол Петр говорил иудеям: покайтеся и обратитеся, да очиститеся от грех ваших (Деян.3:19).
Святитель Василий Великий говорит: "Не тот исповедует грех свой, кто сказал: согрешил я, и потом остается во грехах; но тот, кто, по слову псалма, обрел грех свой и возненавидел (ср.: Пс.35:3). Премудрый Господь хочет, чтобы живший во грехах и потом дающий обет восстать к здравой жизни положил конец прошедшему и после содеянных грехов сделал некоторое начало, как бы обновившись в жизни через покаяние" 4. "Кающимся недостаточно ко спасению одно удаление от грехов, но потребны им и плоды, достойные покаяния".
Святитель Амвросий наставляет: "Кто приносит покаяние, тот не только должен омывать грех свой слезами, но покрывать прежние прегрешения лучшими делами, чтобы грех ему не вменился".
в) Вера в Иисуса Христа и надежда на Его милосердие. Иисус Христос один примирил нас с Богом Своей крестной смертью. Он один есть вечный наш Первосвященник, тем же и спасти до конца может приходящих через Него к Богу, всегда жив, во еже ходатайствовати о нас (ср.: Евр.7:25). Следовательно, без веры во Христа Спасителя и надежды на Него, как бы ни было глубоко наше сокрушение о грехах и твердо наше намерение исправить свою жизнь, мы никогда не удостоились бы получить от Бога отпущение грехов.
г) Устное и притом чистосердечное исповедание грехов перед священником.
Необходимость этого исповедания сама собой очевидна из того, что разрешить грехи в Таинстве покаяния должен священник, а чтобы разрешить или не разрешить какие-либо грехи, надобно наперед знать их.
В Церкви постоянно существовало и соблюдаемо было это учреждение. Святой Ириней повествует, как некоторые жены, увлеченные в ересь и нечестие гностиками, при своем возвращении в Церковь исповедали грехи свои и заблуждения, а другие, не желая подвергнуться этому испытанию, впадали в отчаяние.
Святитель Григорий Нисский внушает кающемуся: "Пролей предо мной горькие и обильные слезы, да и я соединю мои слезы с твоими: в соучастника и обшника твоей скорби прими священника, как отца... Священник столько сокрушается о грехе того, кого имеет по вере вместо сына, сколько скорбел Иаков, узрев одежду Иосифа... Посему на родившего тебя в Боге ты должен полагаться более, нежели на родивших тебя по телу. Смело показывай ему свои сокровенности; открывай ему тайны духа, как тайные раны врачу, он позаботится и о твоем здравии" 5.
К сожалению, многие от самолюбия, от невнимательности к своему духовному состоянию и от усыпления совести, придя на исповедь, кроме общих выражений - грешен во всем, - вовсе не исповедуют своих частных, нередко весьма тяжких, грехов против всех заповедей Божиих. В этом случае священнику остается вопросами вызвать сознание в грехах и кратким назиданием раскрывать перед совестью тяжесть грехов, оскорбляющих Бога, и необходимость отстать от них.
Устное исповедание грехов должно быть, повторяем, чистосердечное, искреннее, без утайки, без самооправдания. Кроме убеждения, предложенного в чине исповеди: се, чадо, невидимо Христос предстоит... духовник может сказать кающемуся следующие слова святителя Тихона Задонского: "Богу ты, чадо, исповедуешься, Которого грехами прогневал, а я служитель Его недостойный и свидетель твоего покаяния, ничего не утаи, не стыдись и ничего не бойся, ибо трое здесь только нас: Бог, перед Которым ты согрешил, Который все грехи твои, как они сделались, совершенно знает, потому что Бог везде есть, на всяком месте, и где ты что делал или что говорил и думал худое или доброе, Он тут был и все совершенно знает, и ныне с нами есть. Да только единого твоего самовольного покаяния ожидает; ты сам также грехи свои знаешь, не стыдись выговорить все, которых делать не стыдился: я третий, тебе подобострастен, такой же человек, как ты, посему чего и меня стыдиться?" 6
Обращение Евдокии
Живо бо слово Божие и действенно, и острейше паче всякаго меча обоюду остра, и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судителъно помышлением и мыслем сердечным (Евр.4:12). Как бы глубоко ни пал человек, но если Сердцеведец Господь еще видит в его сердце хоть малую искру смирения, Он пошлет слово Свое животворящее и коснется им сердца грешного, и воскреснет сей мертвец к новой, благодатной жизни, как воскрес некогда по слову Жизнодавца Лазарь Четверодневный.
Житие преподобномученицы Евдокии представляет тому разительный пример. И родом, и верой она была самарянка; не было девицы прекраснее ее, но не было, казалось, и грешнее: повсюду проходила слава о ее бесподобной красоте и привлекала в Илиополь, где она жила, множество знатных и богатых, но развращенных душой юношей; зато не было счета и богатствам ее. Кто бы мог подумать, что эта самарянка, богатая, развращенная, неверующая во Христа, через какой-нибудь год станет игуменьей одного из пустынных, бедных женских монастырей? Этого, конечно, и сама она не могла бы помыслить; но что невозможно у людей, то все легко и возможно для Господа: Он послал слово Свое и исцелил душу гибнущую, воззвал ее к новой жизни, сделал достойным сосудом Своей благодати.
Проходил через Илиополь один благочестивый инок, именем Герман, и остановился ночевать у своего знакомого христианина, именно в том доме, где жила Евдокия. Его комната оказалась рядом со спальней великой грешницы и разделялась только тонкой деревянной стенкой. Отдохнув немного, он встал на молитву и начал петь псалмы - обычное свое правило; потом сел, вынул книжку, которую всегда неразлучно носил с собой, и стал вслух читать. Долго читал он Слово Божие о будущем Страшном Суде Христовом, о том, как после сего Суда праведники просветятся, яко солнце в Царствии Небесном, а грешники пойдут в муку вечную, в огонь неугасимый. Богобоязненный инок читал с чувством, и чтение часто прерывал глубокими воздыханиями. Богу угодно было, чтобы Евдокия проснулась при самом начале чтения. Никогда в жизни не слыхала она того, что теперь слышала; сначала из простого любопытства она стала прислушиваться, стараясь не проронить ни одного слова. Выражения: грех, праведный Судья, ад, вечное мучение, с другой стороны, слова: праведник, любовь Божия, рай, вечное блаженство - глубоко потрясли ее душу; в первый раз в жизни она почувствовала, в каком ужасном положении находится, невольный вздох вырвался и из ее грешного сердца; чем больше она представляла себе множество грехов своих, тем больше устрашала ее мысль о Страшном Суде Божием, и она не могла заснуть до самого рассвета. Наутро Евдокия послала пригласить к себе того, кто ночевал в соседней комнате. Инок пришел. Скрывая свое сердечное смущение, она спросила его: "Скажи мне, добрый старец, кто ты и откуда? И что это такое ты читал в прошедшую ночь? Ты меня удивил и напугал до крайности... Неужели правда, что грешники осуждены на огонь вечный? И если так, то скажи мне: кто же может спастись?" Мудрый пустынник на все ее вопросы отвечал удовлетворительно, не оскорбляя самолюбия, заставил ее признаться в слабостях и пороках своих, показал ей, к какой погибели ведут богатства, неправедно собираемые и так же неправедно расточаемые, и, наконец, она пала к ногам его и слезно стала умолять его: "Возьми у меня, отче, сколько хочешь, золота, только останься здесь на несколько дней, чтобы научить меня вашей вере христианской. Я раздам все мои богатства и пойду за тобой, куда захочешь, только бы мне спастись!" Блаженный Герман отвечал: "Не нужно мне твоего золота; довольно с меня и надежды привести овцу заблудшую в Христову ограду. Я охотно останусь на несколько дней, а ты позови к себе одного из христианских пресвитеров; он окрестит тебя по чину церковному, а потом пойдет все своим порядком". Немедленно призван был священник. Евдокия поклонилась ему до земли и объявила, что она желает быть христианкой. Удивленный иерей Божий спросил ее: "Какой ты веры?" "Я самарянка, -- отвечала Евдокия, - я всему миру была супруга, одним словом, я - море всякого зла! Есть ли у Бога вашего милость для таких грешников, как я?" Пресвитер отвечал, что для кающихся грешников есть у Бога прощение, только должно принять Святое крещение, а для нераскаянных нет прощения, нет помилования. "Что же мне делать?" - спросила Евдокия. Пресвитер посоветовал ей раздать свое имение бедным и приготовиться к крещению. "Сними с себя дорогие одежды, - сказал он, - надень худые; затворись в уединенной комнате, постись и молись семь дней, и тогда Христос Бог, мытаря оправдавший и грешницу помиловавший, помилует и тебя". Евдокия так и сделала. Она приказала рабыням говорить всем, что ее нет дома, и на семь дней затворилась в своей спальне. Там в слезах и покаянии она оплакивала грехи свои и просила Господа помиловать ее. В седьмой день пришел к ней блаженный Герман. Увидев ее бледную, исхудалую от поста, он стал ее спрашивать: "Как ты провела эти дни?" Евдокия отвечала: "Семь дней я молилась и постилась по совету пресвитера и твоему, отче; и вот в прошлую ночь осиял меня свет паче солнечного. Я поднялась с земли и увидела прекрасного, но и грозного юношу, одетого в белоснежную одежду; он взял меня за руку и вознес выше облаков. Во мгновение очутились мы среди обителей чудных; бесчисленное множество святых душ встречали и приветствовали меня с улыбкой светлой радости, называя меня своей сестрой. Вдруг на воздухе показалось страшилище: его вид был мрачен, как ночь; глаза горели, как уголья; он скрежетал зубами, рыкал, как лев, и с наглостью порывался вырвать меня из рук моего бесплотного вождя. "Как? - кричал он, - ужели и эту отчаянную грешницу, всю землю осквернившую грехами своими, ты отнимешь у меня, о, Архистратиг Михаил? После этого собирай со всей земли грешников, не по-человечески, а по-скотски живущих, и веди их к Богу, а я сокроюсь в уготованной мне бездне вечных мук, только где же будет правда тогда?" И вот, когда он так неистово кричал, вдруг послышался свыше голос: "Так угодно Богу Милосердому, чтобы грешники через покаяния были восприняты нами в лоно Авраамово. Повелеваю тебе, Михаиле, завета Моего хранителю: отведи ее туда, откуда взял ты, пусть она совершит подвиг свой, а Я буду с ней во все дни жизни ее". И Ангел Божий поставил меня опять в спальне моей. Тогда я осмелилась спросить его: "Кто ты?" "Я князь Ангелов Божиих, - отвечал он, - на мне лежит попечение о кающихся грешниках. О, какая бывает на небеси радость для Ангелов Божиих, когда какой-нибудь грешник приносит покаяние! Не хочет Бог, Отец Небесный, чтобы погибла хотя одна душа человеческая; ведь человек создан по образу и подобию Божию: как же не радоваться нам его обращению?" Тут Архангел оградил меня крестным знамением; я поклонилась ему, и он вознесся на небо. "Что повелишь мне делать, честный отче?" - закончила свой рассказ Евдокия. "Прими знамение веры - Святое крещение", - отвечал Герман. Он дал ей несколько отеческих наставлений о том, как достойно приготовиться к крещению, и удалился в свою пустынную обитель. Евдокия наложила на себя строгий пост на несколько дней, молилась, плакала о грехах своих и, наконец, просила у епископа того города Святого крещения. Затем все свое богатство, через того же епископа, она раздала бедным и вскоре последовала в пустыню за блаженным Германом, который поместил ее в одном из женских монастырей, а через одиннадцать месяцев она была уже избрана игуменьей в той же обители девственниц... Так могущественно было действие на ее сердце слова Божиего, которое она по особенному дивному устроению Промысла Божия нечаянно услышала! И сколько чудес она содеяла! Она смягчала сердца звероподобных тиранов, воскрешала мертвых, внезапно поражала молнией гонителей христианства, крестным знамением умерщвляла ядовитых змей. Евдокия скончалась мученически, спустя 55 лет после своего обращения, как смиренная агница Христова7.
Сказание о святом Петре праведном, который прежде был мытарем
В африканской земле жил мытарь, именем Петр, человек безжалостный, не помогший на своем веку ни одному несчастному. В нем не было памяти о смертном часе, он не ходил в церковь Божию и уклонял слух свой от просящих милостыню. Но человеколюбец Бог, не хотящий смерти грешников и промышляющий о спасении всех, простер благость Свою и на Петра мытаря и спас его.
Однажды нищие и убогие, сидя на улице, стали славить семьи милостивых и молить за них Бога, а немилостивых укоряли. Вспомнили они о Петре мытаре и спрашивали друг друга: получил ли кто-нибудь из его дома какую-нибудь милостыню? Оказалось, что ни разу ни над кем не сжалился мытарь. Тогда поднялся один убогий и сказал: "Что вы дадите мне, если я выпрошу у него подаяние?" - и убогие между собой побились об заклад.
Нищий отправился к дому Петра и стал поджидать его на улице, и, когда тот прошел мимо, ведя за собой осла, нагруженного хлебами, которые он вез к своему царю, нищий поклонился ему и начал с громким воплем просить милостыню. Петр, не найдя под рукой камня, схватил хлеб и швырнул его в лицо нищего. Нищий подхватил хлеб и рассказал товарищам, что принял хлеб из рук Петра, и прославил Бога за милостыню мытаря.
Через два дня разболелся Петр и был близок к смерти. И явилось ему видение: он стоит на последнем Суде, и все дела его возлагают на весы. С одной стороны весов - страшные и смрадные эфиопы, а с другой - мужи светлые и благолепные. Эфиопы, собравши все дела злые, сотворенные Петром от юности во всю жизнь, клали их на весы, а светлые юноши не могли найти ничего доброго в делах мытаря, что бы можно было положить на другую чашку, и стояли уныло, говоря друг другу: "Нам нет здесь части".
Тогда один из них ответил: "Нет у нас ничего, кроме того хлеба, который дал на днях Петр Христу, и то невольно". И они положили этот хлеб на весы, - и чашка с хлебом перетянула. Тогда те светлые отроки сказали Петру: "Иди, Петр убогий, и приложи новый груз к хлебу, чтобы не ввели тебя враги в муку вечную".
Очнулся Петр и стал размышлять о том, что видел, и понял, что это была совершенная истина. И обнажились перед ним все грехи его - и те, которые он уже забыл, и все, которые клали эфиопы на чашку весов. Он сказал себе: "Если один хлеб, который я бросил в лицо убогому, спас меня от бесов, то какую пользу оказывает милостыня, творимая с кротостью и усердием тем, кто нещадно раздает свое богатство убогим!"
И с того дня стал Петр великим милостивцем и не стал жалеть себя.
Однажды шел он на свою мытницу, и встретился ему корабельщик, еле прикрытый лохмотьями, потерявший все свое имущество при крушении корабля. Припав к ногам мытаря, несчастный просил у него одежды, чтобы прикрыть наготу своего тела.
И Петр, сняв с себя свою верхнюю дорогую и прекрасную одежду, отдал ему. А корабельщик, стыдясь ходить в такой прекрасной одежде, поручил продать ее одному купцу. Случилось, что Петр, возвращаясь домой, увидел ту одежду, выставленную на рынке на продажу, это обидело его. Придя домой, он от печали не коснулся и пищи, но, затворившись у себя, с плачем и рыданием размышлял: "Не принял Бог моей милостыни, недостоин я, чтобы нищий сохранил мой дар на память обо мне". В этой скорби он уснул. И вот видит он Кого-то прекрасного, сияющего ярче солнца, с крестом на голове, одетого в одежду, поданную корабельщику, и слышит мытарь голос:
- Что плачешь, брат Петр?
- Как не плакать, Владыка мой, когда убогие продают на рынках то, что я даю им от сокровищ, врученных мне Тобой!
Тогда Явившийся сказал ему:
- Узнаешь ли ты одежду, которая на Мне?
- Знаю, Владыка, - отвечал мытарь. - Это моя одежда, я ею прикрыл нагого.
- Не скорби же; когда ты дал ее нищему, Я принял ее и ношу, как ты видишь, хваля твое благое произволение за то, что ты одел Меня, изнемогавшего от стужи.
Воспрянув от сна, удивился мытарь и ублажил в сердце своем участь убогих и сказал себе: "Если с убогими Христос, жив Бог мой, не умру я, пока не стану таким, как они".
И тогда раздал он все богатство свое нищим, отпустил рабов на волю и, оставив одного только раба, сказал ему:
- Я поведаю тебе тайну, которую ты должен сохранить; если же ты не исполнишь моего завета, я продам тебя в далекую страну.
Раб ответил Петру, что исполнит в точности все.
"Так слушай же, - сказал мытарь, - мы пойдем в Иерусалим поклониться Святому Гробу Господню; там продай меня в рабство какому-нибудь христианину, вырученную за меня цену раздай нищим, а потом сам иди на свободу".
Удивился раб такому странному намерению господина своего и отказывался исполнить его волю, говоря:
- Пойти с тобой в Иерусалим я должен, как твой раб, но продать тебя, господина своего, это мне невозможно.
- Тогда я продам тебя, как сказал, если не будет по-моему.
Итак, пошли они в Иерусалим.
Совершив поклонение святым местам, Петр сказал рабу: "Теперь исполни волю мою - продай меня в рабство".
Видя непреклонное желание своего господина, скрепя сердце, послушался его раб: нашел он богобоязненного человека, ремеслом литейщика серебра, по имени Зоил, и предложил купить у него хорошего раба.
- Я очень стеснен, - отвечал тот, - мне нечем заплатить за него.
- Возьми взаймы у кого-нибудь и купи: он праведный человек, и ради него Господь благословит твои дела.
Поверив ему, занял Зоил у друга своего тридцать монет и на них купил у раба его господина, Петра, не зная его тайны. Получив деньги, раб отправился в Царьград, никому не говоря о том, что было, и раздал нищим деньги, полученные за своего господина.
Петр же стал работать на Зоила, неся непривычную службу: то он трудился на поварне, то вывозил сор из дома Зоила, то копал землю в виноградниках и мучил тело свое и всякой другой работой и при этом безмерно смирялся.
Видел Зоил, что ради Петра сошло на дом его Божие благословение, как "на дом Пентефриев ради Иосифа, и что умножается его богатство. Полюбил он Петра и скорбел, видя его безграничное смирение.
Однажды он сказал ему:
- Брат Петр, я хочу освободить тебя, чтобы был ты мне, как брат.
Но Петр не хотел свободы и старался служить ему как раб.
И часто насмехались над ним другие рабы, и били его, и всячески оскорбляли, а он все молча терпел.
Однажды ночью видит Петр во сне Того солнцеобразного Мужа, Который явился ему в Африке; на Нем была одежда, данная Петром корабельщику, а в руках у Него были тридцать сребреников. И сказал Он Петру: "Не скорби, Петр! Я принял цену твою; терпи до той поры, пока все не откроется".
Однажды из Африки во святые места пришли на поклонение торговцы серебра, и Зоил, господин Петра, позвал их к себе на обед.
Во время обеда гости, вглядываясь в Петра, стали говорить друг другу: "Как похож этот раб на Петра мытаря!" Петр угадал их речи и старался закрыть свое лицо, чтобы они не признали его окончательно. Но это было напрасно, гости убедились, что перед ними действительно мытарь, и сказали Зоилу: "Мы откроем тебе странную вещь: знай, что в доме у тебя знатный человек и он служит тебе как раб. Это - Петр, который был вельможей в нашей стране. Он отпустил на волю своих рабов, а сам... Но мы возьмем его с собой на родину, наш царь огорчился его исчезновением и скорбит о нем".
Петр, стоя за дверьми, слышал эти слова; он положил на землю блюдо, которое было у него в руках, и побежал к воротам, чтобы скрыться совсем.
Привратник того двора был глухонемой от рождения, и только знаками его заставляли отпирать и затворять ворота.
Сильно спеша, Петр закричал немому:
- Тебе говорю, именем Господа нашего Иисуса Христа, отвори скорей ворота!
И немой ответил: - Да, господин, отворю! - и он отпер ворота, а Петр вышел.
Немой пошел к своему господину и перед всеми заговорил, и все домашние дивились, слыша немого говорящим. Стали искать Петра и не могли найти его, а немой сказал:
- Не скрылся ли он совсем? Это - великий раб Божий. Когда он шел к воротам, он произнес: "Тебе говорю, именем Господа Иисуса Христа, отвори!" - и я видел пламя, исшедшее из его уст, оно коснулось уст моих, и я заговорил.
Услыхав о таком чуде, все тотчас же бросились за Петром, но, как ни искали, не могли найти его.
Тогда восплакали о нем великим плачем, что не знали в свое время, какой великий жил среди них раб Божий, и прославили Господа, у Которого много таких сокровенных праведников.
Петр же мытарь, избегая человеческой славы, скрывался в неизвестных местах и там преставился8.
Примеры благотворности покаянных слез
1. Один инок безмолвствовал в монастыре, и молитва его постоянно состояла в следующем: "Господи! Нет во мне страха Твоего, пошли мне или тяжкий недуг, или, напасть, чтобы хотя бы таким образом пришла окаянная душа моя во страх Твой; знаю, что грехи мои сами по себе непростительны, много согрешил я перед Тобой, Владыко, согрешил много и тяжко, но, ради милости Твоей, прости мне грех мой. Если же и этого не может быть, то помучь меня здесь, чтобы здешними муками была несколько ослаблена мука будущая. Начни казнить меня отселе, Владыко, казнить не в гневе Твоем, а в человеколюбии". Брат провел целый год, молясь таким образом в сокрушении и смирении сердца, в строгом посте. Между тем постоянно думал он о том, какое значение имеют слова Господа: блажени плачущий, яко тии утешатся (Мф.5:4)? Однажды, когда брат, объятый печалью, по обычаю, сидел на земле и плакал, напал на него тонкий сон. Явился к нему Христос Спаситель, воззрел на него милостиво и сказал тихим голосом: "Что с тобой? О чем ты плачешь?" Брат отвечал Господу: "Господи! Я пал". Явившийся сказал на это: "Восстань!" Брат отвечал, сидя на земле: "Не могу встать, если Ты не прострешь руки Твоей и не восставишь меня". Господь простер руку и воздвиг его. Явившийся опять сказал тихо: "Что ты плачешь, о чем скорбишь?" Брат отвечал: "Господи! Как мне не плакать и не скорбеть, когда я столько прогневал Тебя?" Тогда Явившийся простер руку Свою, приложил ладонь к сердцу брата и, погладив его сердце, сказал ему: "Не скорби, Бог поможет тебе; Я уже не буду карать тебя, потому что ты сам наказал себя. Ради тебя Я пролил Кровь Мою, пролью и человеколюбие Мое на всякую душу, приносящую покаяние". Брат, придя в себя по окончании видения, ощутил сердце свое исполненным радости и принял извещение, что Бог сотворил милость с ним. Прочее время жизни своей он провел в великом смирении, славословя Бога, и отошел к Богу в таком устроении9.
II. "Жил некто Викторин, пишет святитель Григорий Двоеслов, который назывался и другим именем, Эмилиана, зажиточный человек; но так как при богатстве вещей преобладает греховность плоти, то он впал в некое преступление. Проникнутый размышлением о своей виновности, он сам восстал против себя самого, оставил в этом мире все и поступил в монастырь. В этом монастыре он показал такое смирение и такие подвиги покаяния, что все братья, которые там возрастали любовью к Богу, принуждены были презирать свою жизнь, когда видели его покаяние, ибо он со всем усердием души старался распять плоть, переломить собственную волю, потаенно молиться, омывать себя ежедневными слезами, желать себе презрения и страшиться почтения от братии. Он привык вставать ранее всех на ночные бдения: и так как гора, на которой стоял монастырь, с одной стороны выдавалась, то он имел обыкновение выходить туда прежде бдений для того, чтобы там ежедневно изнурять себя плачем покаяния в потаенном месте. Но в одну ночь бодрствующий настоятель монастыря, увидев его выходящим, тихо пошел за ним. Увидев его в горной пещере, простершегося на молитву, он хотел дождаться, когда тот встанет, чтобы выяснить терпеливость его молитвы, как вдруг пролился с неба свет на того, кто лежал распростертым на молитве: и вся местность посветлела от того света. Увидев это, настоятель испугался и ушел. И когда брат возвратился в монастырь, настоятель монастыря, чтобы узнать, сознавал ли он над собой такой свет, старался выведать от него, говоря: "Где ты, брат, был?" Но он, думая, что может скрыться, отвечал, что он был в монастыре. Авва вынужден был сказать, что он его видел. Но брат, видя, что раскрыт, сказал и то, что было тайной для аввы, присовокупляя: "Когда ты видел свет, нисходящий на меня с неба, тогда вместе приходил и глас, глаголющий: грех твой отпущен". И хотя Всемогущий Бог мог и без слов очистить грех его, однако же, подавая глас и осиявая светом, Он хотел примером Своего милосердия привести наши сердца к покаянию".
III. При императоре Маврикии, на границах Фракии, появился страшный разбойник, который грабежами и убийствами своими навел ужас на всю округу, так что никто не отваживался и проходить там, где он производил свои разбои. Правительство не раз посылало отряды солдат, чтобы схватить его; принимали все меры предосторожности и хитрости, чтобы нечаянно застигнуть его, но ничто не удавалось. Наконец, император решился послать к нему свой указ с одним молодым человеком, который взялся доставить его разбойнику и исполнил поручение это с точностью. Едва только увидел разбойник указ царский, как весь изменился, будто пораженный некоторой Божественной силой, тотчас оставил гнусное занятие свое и поспешил повергнуться к ногам императора, рассказал перед ним все преступления свои и предал себя его милости.
Император простил разбойника. Но угрызения совести так мучили бывшего преступника, что он скоро заболел и был отправлен в общую врачебницу, где его болезнь усилилась. Чувствуя себя близким к смерти и припоминая грехи своей жизни, он сильно сокрушался о них, и одно только упование на милосердие Божие удерживало его от отчаяния. Уста его невольно, вслед за сердцем, произнесли молитву к Иисусу Христу: "О, Преблагий Спаситель, будь милосерд ко мне, как Ты милосерд был к разбойнику, распятому одесную Тебя, прими слезы мои, источаемые мной при дверях смерти! Ты милостиво принял пришедших на делание и во единадесятый час, хотя они уже ничего не могли сделать достойного милости: ради сей же благости Твоей воззри благоутробно и на мои слезы и сделай их для меня второю купелью крещения, да очищусь и получу прощение всех грехов моих".
Молитву эту слышали многие, окружающие одр умирающего. При этом из очей кающегося в таком обилии источались слезы, что ими пропитан был весь платок его. Наконец, он умер с чувствами сердечного сокрушения.
В это время врач, посещавший больницу, человек весьма даровитый и известный своими знаниями и опытностью, видел сон, в котором представилось ему, что около постели больного разбойника было множество эфиопов, из коих каждый имел в руках лист, исписанный преступлениями умирающего; тут же были и два лица, блиставшие светом, которые исследовали, не совершил ли умирающий каких-либо добрых дел. Принесены были весы, и когда эфиопы положили на одну сторону их все листы свои, то эта сторона быстро опустилась, а другая поднялась высоко; Ангелы, присутствовавшие при этом, говорили: "А нам неужели нечего положить на другую сторону весов, чтобы склонить их сюда?.. Так было ли и у него время сделать какое-нибудь доброе дело, когда разбойник совсем недавно оставил свои злодеяния?.." Они, однако же, приступили к одру его и, найдя платок, которым он отирал слезы, сказали: "Положим его на весы, и если Бог приложит милосердие Свое, то желания наши исполнятся". Едва они успели сделать это, как весы склонились на их сторону, а листы, бывшие на другой стороне, исчезли. "Милосердие Божие, - воскликнули Ангелы, - победило неправды этого грешника!" Они тотчас приняли к себе его душу, а эфиопы со стыдом бежали.
Врач проснулся после этого видения и тотчас отправился в больницу, желая проверить истину своего видения. Больной только что скончался, и платок, промоченный слезами, еще лежал на глазах его.
Присутствовавшие при его кончине свидетельствовали о его покаянии, и врач, взяв платок, пошел с ним прямо к императору, рассказал ему свое видение и то, что узнал от других, потом присовокупил следующее: "Ты знаешь, благочестивейший император, что говорит Евангелие о разбойнике, получившем при смерти своей прощение грехов от Иисуса Христа; вот человек, которому Спаситель дарует ныне ту же благодать под державой твоей" 10.
IV. Один грешный человек, сотворив много грехов, и придя в чувство глубокого раскаяния, стал монахом. Каждый день безутешно плакал он о грехах своих, вспоминая день Судный, и в таком сокрушении сердечном провел много лет. И восхотел Господь утешить раба Своего плачущего и показать, сколь приятны Ему слезы кающегося грешника. Он явился этому человеку в видении, в образе иерея, носящего потир, полный слез. Увидев Его, плачущий грешник пал к Его ногам и стал целовать их с сердечной любовью. Он спросил Господа, что у Него в Святой Чаше? Явившийся ему отвечал: "Это слезы грешницы, плакавшей у ног Моих в дому Симона прокаженного; Я и доселе храню их, потому что они весьма приятны для Меня". Видение окончилось, плачущий пришел в себя и ощутил в своем сердце невыразимую радость и утешение; он прославил неизреченное благоутробие Господа, Которому и послужил со всем усердием до конца своей жизни. А мы обратим внимание на слова Господа: "Это слезы грешницы, плакавшей у ног Моих; Я храню их и доныне", отсюда ясно, сколь приятны Господу слезы кающегося, - они дороги Ему, как жемчужины, и Он имеет их всегда перед очами Своими: положил еси слезы моя перед Тобою! (Пс.55:9) 11.
V. Однажды преподобный Нифонт увидел двух Ангелов, которые несли душу человека на небо, не допуская истязать ее на воздушных мытарствах. Бесы, воздушные мытари, начали вопить: "Зачем вы эту душу не отдаете нам? Ведь она наша". Ангелы ответили: "А чем вы докажете, что она ваша?" "Да она, - отвечали бесы, - до смерти только одно зло делала, и нет греха, которого бы она не сотворила; она была порабощена страстями и без покаяния разлучилась с телом, а кто умер рабом греху, тот наш". Один из Ангелов отвечал им: "Так как вы всегда лжете, то вам не верим, пусть будет призван Ангел-хранитель этой души, ему и дадим слово, ибо он лжи не скажет". Ангел-хранитель явился, и его спросили: "Душа эта покаялась или в грехе оставила тело?" "Подлинно, человек этот грешник был, - отвечал Ангел, - но когда стал болеть, тогда со слезами исповедовал Богу грехи свои и с воздетыми на небо руками усердно просил Бога о помиловании". Тогда Ангелы удержали у себя душу, и бесы были посрамлены. Но они не успокоились и снова возопили: "Уж если этот человек мог быть помилован, то, значит, спасется и весь мир, и всуе мы трудимся?" "Да, - отвечали Ангелы, - все грешники, исповедующие грехи свои смиренно и со слезами, от Бога получат прощение, а те, которые умирают без покаяния, будут судимы Богом". И с этими словами отошла душа та ко вратам небесным12.
Нужно не только перестать грешить, но и "загладить" грехи добрыми делами
Задолго до Великого поста, когда христиане обыкновенно исповедаются в грехах своих, Церковь Святая уже начинает понемногу приготовлять нас к тому. Так, в Неделю о Закхее она определила читать такое Евангелие, из которого могли бы мы научиться, как должно каяться во грехах.
А каяться во грехах должно так: мало того что должно перестать грешить, мы должны еще "загладить" грехи свои добрыми делами; в противном случае наше покаяние будет неполно и малополезно. И в самом деле, как можем надеяться, что Бог простит нам грехи, когда мы не поправим зла, которое произошло от наших грехов? - как Бог оставит нам наши неправды, когда мы все еще будем пользоваться тем, что приобрели неправдой? - как Бог забудет обиды, сделанные нами ближним, когда обиженные нами все еще будут терпеть от нас? - как Бог будет к нам милостив, когда от нашей жестокости все еще будут страдать другие? Промышлявшие лживой мерой, неправильным весом, излишнею ценою, как могут ожидать себе прощения от Бога, когда все еще будут владеть тем, что ими таким образом нажито? - Нет, не так поступил евангельский Закхей. Он был человек богатый; богатство, вероятно, нажил неправдой, ибо был начальником над сборщиками податей; жил, по всей вероятности, порочно, ибо богатство давало ему средства предаваться порокам. Но вот он, наконец, раскаивается в своих грехах, что же делает? - дает обещание половину имения отдать бедным, вчетверо возвратить тем, кого обидел. Вот истинное и полное покаяние, за то истинное и полное прощение: ныне пришло спасение дому сему, сказал Господь Закхею13.
Итак, читатель, одно из двух: или принеси такое покаяние, какое принес Закхей, или страшись той участи, какая определена нераскаянным грешникам.
Как должно каяться?
Цель говения нашего есть приготовление к неосужденному принятию Святых Христовых Тайн, принятию Самого Господа, Который говорит: Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем. (Ин.6:56). Так как Господь пречист, а мы нечисты, то приобщению Святых Пречистых Христовых Тайн предшествует у нас очищение совести и получение всепрощения в Таинстве покаяния.
Кто чист, с тем уже несомненно сообщится Христос Спаситель: Он любообщителен, Сам ищет общения с нами; и если не сообщится, причина сему наша нечистота. Стало быть, главное для нас дело есть очищение совести и получение прощения в Таинстве покаяния. Очистится в совести и получит прощение тот, кто как должно покается.
Спрашивается теперь: кто же как должно кается?.. Тот, кто познает свои грехи и сознается в них искренно: сознавшись, сокрушается о них и оплакивает их; сокрушившись же и оплакав, полагает твердое намерение более не оскорблять Бога своими грехами, а наконец в этих расположениях смиренно исповедует все грехи свои перед духовником, чтобы получить разрешение в них и явиться к Чаше Господней оправданным и чистым перед очами Божиими.
Итак, озаботьтесь познать свои грехи и сознаться в них. Познать свои грехи значит сказать, что такой-то и такой грех совершен нами; а сознаться в них - значит осудить себя в них, сказать: "виноват", не допуская никаких оправданий и извинений. "Согрешил; виноват" - эти два слова надобно произнести прежде всего, и произнести искренно.
Посмотрите же, в чем и как согрешили вы? Не думаю, чтобы это было трудно. Заповеди ведомы, и совесть есть. Заповедь укажет, что следовало нам делать, а совесть засвидетельствует, сделано ли то нами, или нет. Для сего посмотри заповеди десятословия и заповеди о блаженствах (а также и "заповеди церковные", прибавим от себя) и смотри, какая заповедь нарушена и каких добродетелей недостает в сердце. Как в зеркале чистом, когда в него смотрят с не закрытыми и не запорошенными глазами, видны и маленькие крапинки на лице, так обнаружатся все наши проступки и грехи в словах, делах и помышлениях, когда заставим совесть смотреть в зеркало заповедей Божиих, в Слове Божием указанных.
Останется только приложить к сему осуждение себя, сознание своей виновности, и это придет, когда отвергнем всякое оправдание себя: ни обстоятельствами жизни, ни родом служения и условием отношений, ни увлечениями, ни неведением, словом, ничем, а сделаем так, чтобы, коль скоро замечен грех, искренно говорить: "виноват, безответно виноват".
Сознав грехи, надобно оплакать их, сокрушиться о том, что они сделаны. Кто искренно сказал: "виноват", тому недалеко до того, чтобы сказать: "Зачем же все это мной наделано?" - пожалеть о том, устыдить себя, поболеть перед Господом, устрашиться суда Его и беды, ожидающей того, кто останется неоправданным во грехах своих! Недалеко до сего, однако же и это требует труда над собой, самоуправления и самопринуждения, ибо есть окаменение сердца, по которому, и сознавая грехи, и не имея, чем оправдаться в них, говорят: "Что же такое?" Помяни, сколько раз говорил ты: "не буду", "не буду", и все грешил, и еще более и упорнее, чем прежде; вспомни, что никто тебя не принуждал, сам по злому нраву своему грешил и оскорблял в лице Бога, Который все видит, и руку Его, которой Он останавливал тебя, ты отрывал. Помяни смерть, суд, ад; помяни и прочее все, чем надеешься сокрушить упорное сердце свое. Всячески тревожь его, возбуждай и приводи в движение. К этим размышлениям приложи молитву ко Господу, чтобы Владыка всячески дал тебе возобладать над сердцем своим. Что за покаяние, в котором нет печали, сокрушения!..
Вслед за болезнью сердца о грехах придет намерение отстать от них, не оскорблять более Господа и не губить себя.
А за этим последует исповедание грехов самое искреннее и разрешение их самое действенное. И совершится покаяние воистину спасительное.
А то, что пользы, если без чувств, со скукой или разъяснением будем стоять на службах, досадуя, что долго тянутся; время, свободное от служб, будем проводить в полусне и бездействии; затем холодно проговорим на духу: "грешен" про грехи, о которых спросят, и помышления не имея о том, что главной у нас целью должно быть совершенное исправление жизни... Что пользы? Это будет значить исполнять обычай говенья, а не говеть во спасение14.
Святые отцы о покаянии
1. Начало покаянию полагается на словах, потому что словесное исповедание есть предначатие покаяния. Потому и мытарю дается предначатие спасения; несовершенно освободил его Господь от долга, потому что несовершенное еще принес он покаяние15.
2. Дело покаяния совершается тремя следующими добродетелями: очищением помыслов, непрестанной молитвою и терпением постигающих нас скорбей, и все сие должно быть совершаемо не только наружным образом, но и в умном делании, так чтобы долго потрудившиеся сделались через сие бесстрастными16.
3. Покаяние для ожесточенного сердца - невозможно: надо, чтобы сердце смягчилось, исполнилось соболезнования и милости к своему бедственному состоянию греховности. Когда обымется и преисполнится сердце милостию: тогда только оно делается способным к покаянию... 17
4. Некоторые из кающихся снова возвращаются ко греху, потому что не знали скрывающегося в них змия, а если и знали, то не совершенно удалили его от себя, ибо позволили остаться там следам его образа; и он вскоре, как бы зачавшись в утробе, снова восстановляет полный образ своей злобы. Когда видишь кающегося и снова согрешающего, то разумей, что он не переменился в уме своем, потому что в нем еще все пресмыкающиеся греха. - Признак же приносящего твердое покаяние - образ жизни собранный и суровый, отложение кичливости, самомнения, а также очи и ум всегда устремленные к вожделенному Иисусу Христу, с желанием, по благодати Христовой, стать новым человеком... 18
5. Когда мы крестились, были еще несмысленными младенцами и по возрасту, и по уму и не понимали, коль великое получили освящение; потом же хоть и познали сие, но, увлекаемые юностью, осквернили себя грехами своими, потеряли благодать Святого крещения и продолжаем каждодневно сквернить и души, и тела свои, преступая заповеди Божии. Возвратим же себя опять в прежний чин покаяния, которое теперь осталось единственным путем к нашему спасению, и положим в сердце всеусильно трудиться в делании всякого рода добрых дел, о коих знаем, что они угодны Христу Господу, да запечатлеемся опять печатию Духа Святаго и поживем прочее время жизни нашей непорочно, имея Христа Спасителя всемощным пособником себе, от Коего вследствие сего получим и ту милость, что сделаемся достойными познать тайны Бога нашего, сокровенные от век и от родов19.
6. Совершенное покаяние состоит в том, чтобы более не делать тех грехов, в коих мы признаемся или в коих обличает нас совесть; а доказательством того, что удовлетворено за грехи и что они прощены нам, служит то, если истреблено из наших сердец и расположение к ним. Надобно помнить, что тот еще не разрешен от грехов, кто во время покаяния и удовлетворения за них представляет себе образы их и воспоминает о них. Из этого следует, что тогда должно почитать себя разрешенным и прощенным в прежних грехах, когда сердце и воображение уже не обольщаются ими. Итак, в совести нашей есть неложный свидетель, который еще прежде суда уверяет нас об окончании покаяния и даровании нам прощения; кратко сказать, в том, что нам прощены прежние грехопадения, должно уверять нас то, если истреблены из сердец наших желание их и пристрастие к настоящим удовольствиям20.
7. Покаяние, бывающее... всегда до самой смерти, с болезнованием и скорбением сердечным, делает мало-помалу то, что мы начинаем проливать горькие слезы, которыми отмывается и очищается скверна души нашей. Из этого (болезненного) покаяния рождается потом покаяние чистое (отрадное), превращающее горькие слезы в сладкие, вселяющие в сердце наше непрестанное некое радование и делающие нас достойными и способными узреть неприступный оный свет, который если не восподвизаемся со всем усердием узреть, то не можем ни освободиться от страстей, ни стяжать добродетели, ни сподобиться достойно, со слезами по Богу, причащаться Божественных Тайн, ни возыметь чистое сердце, ни достигнуть того, чтобы вселился в нас Дух Святый, осязательно для чувства нашего, ни удостоиться узреть Бога, как Его узревали святые, ни в сей жизни, ни в будущей21.
К искренно кающимся грешникам особенно милостив Господь
1. Некая женщина впала в тяжкий грех, из-за стыда не могла поведать его отцу своему духовному; она пришла к святому Иоанну Милостивому, патриарху Александрийскому, и, припав к его ногам, воскликнула: "Отче, я такой тяжкий грех соделала, что не имею сил сказать о нем, но при сем верую, что ты один можешь разрешить меня от него!" Иоанн сказал: "Если с верой пришла сюда, то исповедуй мне грех свой". Жена отвечала: "Не могу, владыка". - "Ну, так если стыдишься, то пойди, напиши на хартии свой грех и принеси ко мне". - "И того не могу сделать", - ответила женщина. Патриарх сказал: "Так запечатай хартию и принеси сюда". Женщина исполнила поведенное, принесла хартию Иоанну и умоляла его, чтобы он не распечатывал ее.
После сего жена удалилась из города, в котором жила, а святой патриарх, взяв от нее хартию, на пятый день скончался и был погребен. Узнав о сем, жена возвратилась в город и, думая, что грех ее уже известен если не многим, то некоторым, в страшной скорби пришла ко гробу Иоанна и стала взывать: "О, человек Божий! И тебе-то одному я не осмелилась открыть грех мой, а теперь знают о нем все. Не отступлю от гроба твоего до тех пор, пока ты не известишь меня о том, где мое рукописание. Я верую, что ты не умер, но и сейчас жив". И так женщина пребыла у гроба святого патриарха, не вкушая пиши, три дня.
В третью ночь является ей патриарх с двумя епископами, которые ранее были погребены рядом с ним, и говорит: "О, женщина, когда же ты перестанешь беспокоить нас и орошать могилы наши слезами?" И, сказав это, святой дал ей в руки хартию ее и добавил: "Возьми ее и, распечатав, посмотри, что в ней". Женщина взяла хартию, и видение кончилось. Распечатав ее, женщина увидала, что рукописание греха ее зачеркнуто, а ниже написано следующее: "Иоанна ради, раба Моего, загладился твой грех". "И рада была жена, - заключает сказание, - возвратиться в дом свой, приняв отпущение грехов" 22.
2. Некогда один святой старец, спасавшийся на горе Олимп, беседовал с братиями о спасении души. Вдруг подошел некий простолюдин и молча поклонился старцу. Тот спросил: "Что тебе нужно?" "Пришел исповедовать грехи свои, честный отче", - ответил пришедший. Старец сказал: "Говори пред всеми, не стыдись". Тот начал в присутствии всех исповедоваться, некоторые из грехов были столь тяжки, что неудобно и передать их. Когда он все поведал со слезами, то поник долу и стоял уныло. Старец надолго задумался о чем-то и, наконец сказал: "Хочешь ли принять иноческий образ?" "Ей, отче, - ответил тот, - желаю и даже принес необходимые для пострижения одежды". После сего старец преподал ему несколько наставлений, облек его в ангельский образ и отпустил со словами: "Иди, чадо, с миром и больше не согрешай". Монахи всему этому удивились: "Что это значит, отче? Сколько тяжких грехов сейчас мы слышали от него, и ты не дал ему никакого послушания, не наложил на него ни малейшей епитимий?" "О, любезные дети, - промолвил старец, - неужели вы не видели, когда он исповедовался, близ него стоял страшный муж, чье лицо блистало, как молния, а одежды были белы, как снег. В руках он держал хартию грехов кающегося, и, когда пришелец исповедовал мне грехи, этот муж изглаждал их из хартии. И если Бог простил грехи кающегося, то кто я, чтобы возлагать еще епитимию" 23.
Сила покаяния
В прохладном утреннем воздухе ранней весны звонко раздавался над селом Тихим редкий благовест небольшого колокола. Солнце уже выплыло на синеватый небосклон и начинало побеждать теплыми лучами свежесть утра. На улице стояла великопостная тишина. От села к церкви плелись старушки; на паперти столпилась кучка ребяток.
С узорчатого крыльца нового трактира спустился дюжий, исправно одетый мужчина лет сорока пяти, сановито пошел он по направлению к церкви, с важностью откланиваясь на почтительные приветствия встречающихся крестьян.
- Далеко ли вы собрались, Аким Петрович? - спрашивали его более словоохотливые из них.
- Да вот поговеть надумал, для Бога потрудиться захотел, - отвечал он им, - отец Алексей все ладит: поговей да поговей, стыдно, говорит, больше десяти годов не был на духу-то... не по-христиански это, нехорошо... даже при людях стыдить стал. Оно, признаться, правда его, что нехорошо-то... вот, и надумал.
- Дай Бог, дай Бог... Конечно, поговеть-то лучше, наше дело грешное, что ступил, то и согрешил: неровен час, и того... помереть недолго, - слышалось в ответ, а Аким Петрович Мамонов вошел в церковь, пробрался сквозь ряды богомольцев к правому клиросу и стал около него.
Непривычно было ему молиться, и думы его дружно тянулись к торговле, к хозяйству, соображал он, как бы удобнее перевезти к празднику товарцу из города по наступившей уже распутице, как бы заставить некоторых мужиков отдать ему долги и т.п. Но среди своих обычных размышлений оглянулся он на собравшихся богомольцев и на многих лицах этих бедняков заметил то, чего уже давно не появлялось на его сытом, горделивом лице: вот старушка, опустившись на колени перед образом Спасителя, шепчет: "Господи, Царь Небесный! Помилуй меня, грешницу... Мать, Пресвятая Богородица! Спаси меня, окаянную..." А слезы между тем текут из ее старческих очей, с верою и любовью обращенных к образу. Рядом со старушкой горячо и громко вздыхала молодая женщина; тут же около нее бедно одетый, но с умным лицом крестьянин, смиренно наклоняясь, внимательно вслушивался в чтение псаломщика. С иконостаса и стен строго смотрели лики святых угодников...
Одиноким почувствовал себя Аким Петров среди всех этих простых людей, собравшихся в храм помолиться Творцу за свои грехи, выплакать здесь перед Ним свою скорбь. Жутко стало у него на сердце среди благоговейной церковной тишины.
Вышел священник из алтаря и перед Царскими Вратами звучным голосом прочел молитву: "Господи, Владыко живота моего..." Все клали земные поклоны... Но вот на клиросе стройно запели: "Во Царствии Твоем помяни нас, Господи..." Вдумался Аким Петров в смысл прекрасной молитвы и сладких Евангельских слов, тронули они его огрубелое сердце, в нем заговорило что-то новое, небывалое... напоминали они ему забытые им наставления давно уже умершей матери - жить по-Божиему, жалеть людей, молиться о Царствии Небесном. Рядом с этими воспоминаниями в глубине его души шевельнулась совесть. "Недостоин ты, - заговорила она, - Царствия Божия, далеко, очень далеко стоишь ты от него, а удалила от него твоя грешная, безобразная и скотская жизнь".
Пал на колени Аким Петрович, и из его зачерствелой души вырвался первый, после многих лет бессовестной жизни, покаянный вздох, первый молитвенный вопль...
Солнце уже высоко стояло на небе и обильно лило свои ласковые лучи, когда кончилась Литургия Преждеосвященных Даров, и говельщики стали расходиться из церкви по домам. Шел к себе домой и Аким Петров, но не так, как он обыкновенно ходил по своему селу, гордо посматривая по сторонам, сознавая свое превосходство и силу над односельчанами, но скромно, потупя голову, шел он вдоль улицы. Дома он и не поглядел на свое обычное место - стул за буфетом, а прошел в отдельную каморку, достал с полки запыленные, забытые сказания о жизни святых и стал читать их. Читал он, не отрываясь, до самого благовеста к исповеди, и как только раздался первый удар колокола, встал он с лавки, набожно перекрестился и поспешно стал собираться в церковь. В церкви кающихся уже ждал священник; первым подошел к нему Аким Петров; долго, искренно беседовал он со своим пастырем и каялся перед ним в своем беззаконии как никогда, ни разу в своей жизни.
Семья вся улеглась спать, а Аким Петров, с усталой и разгоряченной от непривычных дум головой, вышел на воздух. От церкви неслись дребезжащие звуки сторожевого колокола; бесконечная синева небесного свода опрокинулась над селом и его дремавшими окрестностями, с высоты небесной ярко смотрели звездочки на заснувший грешный мир.
Напротив трактира вросла в землю плохенькая избенка бедняка Власа, у которого на днях Аким Петров взял за долг последнюю лошаденку, а на задах прилепилась убогая хатка вдовы Акулины, вчера только умолявшей своего соседа-богача, Акима Петрова, дать хоть немножко соломки прокормить коровенку, последнюю кормилицу своих малых сирот.
- Много вас здесь шляется таких... - крикнул тот в ответ на ее жалобные просьбы, - пошла, пошла!., кто здесь приготовил для вас соломки?
Чем дальше и дальше смотрел Аким Петров вдоль сельских слободок, тем больше и больше вспоминал он случаев: как одного мужика он обчистил, другого обмерил, того споил, этого прижал в нужде... Кругом тихо... ничто не мешало трактирщику вспоминать свои я; только где-то кричал ребенок да голодная Акулинина корова жалобно мычала на дворе.
- Господи! - сказал сам себе Аким Петров, - как я бессовестен, нехорош! И стою ли я милости Твоей? Стою ли я того, чтобы Ты допустил меня завтра приобщиться Святых Тайн?..
Спустя немного времени послышался стук в окно Власовой избы. "Кто здесь?" - крестясь спросонок, окликнул Влас. "Это я, твой сосед - трактирщик... выдь-ка на минуту".
Ветхие ворота заскрипели, и в них показался Влас, но, увидя богача соседа в смиренном, небывалом виде, державшего за повод лошадь, он в удивлении остановился.
"Прости меня, сосед, - начал Аким Петров, - за все мои обиды тебе, да вот и лошадку-то свою возьми назад, владей ей на здоровье, а теперь пока прощай, счастливо оставаться"...
Изумленный Влас постоял, постоял, посмотрел вслед удалявшемуся трактирщику, с радостью ласково потрепал по шее своего возвращенного конягу и пошел во двор. "Ох, Господи! Дела, дела... - говорил он, затворяя ворота, - видно, на исповеди опомнился наш тиран-то... вразумил его Христос, Царь Небесный". А тиран между тем отправился к вдове Акулине и ее тоже немало удивил своим приходом в неурочный час. "Вот что, тетка Акулина, - заговорил Аким Петров, - ты на меня не серчай за вчерашнее, что покричал-то я на тебя... корму-то ты возьми у меня, сколько тебе требуется, а гнев и брань мою забудь... а вот тебе за обиду, возьми, годится ребятишкам на баранки". И сунул ей в руку рублевку...
В большом окне Акимовой каморки сияли бледные лучи лампадки, сам он на коленях стоял перед образами и молился...
Кончив молитву, сняв с гвоздя поддевку, положил ее под голову и, крестясь, лег на голую лавку. Молитва, чистосердечная исповедь и положенное начало добрых дел навеяли мир и отраду на грешную его душу. "Помоги мне, Господи, - шептал он, - сделать побольше добра всем тем, кого я так много и так часто обижал... и не отвергни завтра меня, Милостивый, за мои грехи от Святых Тайн"... И заснул вразумленный богач на голой, жесткой лавке так сладко и спокойно, как не спал он никогда на своих пуховиках.
Прошло пятнадцать лет. Село Тихое нисколько не изменилось; мало изменился и дом Акима Петрова; не видно только над его крыльцом расписной зеленой вывески... зато много перемен произошло в приходском храме и около него: прежняя бедная, плохо выкрашенная, с погнувшимися главами церковь превратилась в чистенький, белый, красивый храм, увенчанный вызолоченным, ярко сияющим на солнце крестом; около же церковной ограды, на пустой прежде площадке, приютился новенький домик с вьшеской "Приходская школа", а рядом с ним другое белое каменное здание - церковная богадельня.
Была Пасха. Из дома Акима Петрова только что вынесли святые иконы и вышла толпа народа. Причт служил у него обычный пасхальный молебен, а после молебна соборовал самого хозяина.
Аким Петров лежал на смертном одре, но смерти не боялся он, на его душе было мирно, покойно: он точно исполнил свое обещание, данное ночью после исповеди, накануне причастия. Он бросил торговлю вином и кулачество, стал добрым христианином; выбрали его церковным старостой, и, в течение почти пятнадцатилетней службы своей храму и приходу, он произвел все то, чем теперь отличался приход села Тихого; построил церковь, школу и богадельню, приобрел новый колокол, помогал беднякам, весь свой неправедно нажитый капитал употребил на доброе дело. Господь услышал молитву раскаявшегося грешника и помог ему, как он искренне желал, сделать много добра всем прежде обиженным им.
"Подойдите ко мне", - сказал умирающий Аким детям и внучатам. Те подошли. "Вот вам, детушки, - начал он прерывающимся голосом, - мое последнее, родительское завещание: не отбивайтесь от храма Божиего... говейте каждый год непременно... чаще размышляйте о своих грехах... был я зверь безжалостный, хуже бессловесного скота... продал всю совесть, не знал сострадания к людям, но, благодарение Господу, Он вразумил меня в храме, во время говения, и... стал я из зверя человеком".
Вечером того же дня все село узнало, что Акима Петрова не стало, отошел он ко Господу в радостный Пасхальный день. В каждой избе немало было разговору про покойного; помнил народ его великим грешником, знал потом и как добрейшего христианина. "Чудное дело, - говорил один старичок в круге крестьян, собравшихся посидеть на завалинке около одной хаты, - каким покойник был прежде и каким потом стал. - "Утром встал зверем плотоядным, а вечером лег человеком жалостливым" - вот как сам про себя говаривал покойник, Царство ему Небесное... А все почему? А потому, что внял молитве церковной, поговеть вздумал, вот и вразумил его, грешного, Батюшка, Царь Небесный, Милостивец-то наш" 24.
-------------------------------------------------
1 Душеполезный собеседник. 1895.
2 Воскресный листок. № 201.
3 Троицкие листки: Духовно-нравственные чтения для народа, ТСЛ, 1900. № 262.
4 Толкование книги Исаии//Творения святых отцев. Т. 4. С. 58-59.
5 Макарий (Булгаков), мшпроп. Московский. Догматическое Богословие. 4-е изд. М., 1883.
6 Накануне исповеди/Прот. Григорий Дьяченко. 2-е изд. М., 1897.
7 Четьи-Минеи, 1 марта.
8 Русский Паломник. 1897. № 38.
9 Отечиик/Еп. Игнатий (Брянчанинов). 4-е изд. СПб., 1886.
10 Воскресное чтение. № 17.
11 Из творений святителя Димитрия, митрополита Ростовского.
12 Пролог в поучениях/Прот. В. Гурьев. М., 1900. Декабрь.
13 Лрот. Родион Путятин. Полное собрание поучений. !б-е изд. М., 1869.
14 Из поучений святителя Феофана Затворника.
15 Творения иже во святых отца нашего Ефрема Сирина. 5-е изд. ТСЛ, 1912. Ч. 3.
16 Преподобный Марк Подвижник/Добротолюбие. 2-е изд. М., 1883. Т. I.
17 Сочинения епископа Игнатия Брянчанинова: Аскетическая проповедь. 3-е изд. СПб., 1905. Т. 4.
18 Творения иже во святых отца нашего Ефрема Сирина. 5-е изд. ТСЛ, 1908. Ч. 3.
19 Слова преподобного Симеона Нового Богослова. 2-е изд. М., 1892. Вып. I.
20 Авва Пинуфий//Писания преподобного отца нашего Иоанна Кассиана Римлянина. 2-е изд./Пер. с лат. еп. Петра. М., 1892.
21 Слова преподобного Симеона Нового Богослова. 2-е изд. М., 1890. Вып. 2.
22 Пролог в поучениях/ГТрот. В. Гурьев. М., 1900. 12 ноября.
23 Там же. 21 июня.
24 Кормчий. 1894. № 14.
("Простое Евангельское Слово". Составитель протоиерей Григорий Дьяченко)