Евангельская проповедь о спасении людей открыла новый мир в области внутренних отношений человеческой личности к Богу. Но действенная сила христианства не ограничивается только сферою субъективных интимных переживаний, как это утверждают некоторые протестантские школы; христианское веро- и нравоучение провозгласило новые нормы взаимоотношений людей между собою.
Учение об искуплении рода человеческого упраздняло моральную основу рабовладельческого строя; повеление Спасителя апостолам о проповеди Евангелия всем народам и создание Соборной Кафолической Церкви, в которой нет различия между эллином и иудеем, варваром и скифом, - естественно воспитывало вместо узкого национализма, чувства братской любви и солидарности между всеми нациями, - не меньшее влияние оказало христианство и на положение женщины.
В языческом мире женщина не считалась полноценным человеком. У восточных народов было распространено многоженство, муж покупал жену, чем ставил ее по отношению к себе в зависимое, полурабское положение.
В классической Греции женщина была заперта в гинекее (женская половина дома) и могла показываться в обществе мужчин, лишь сделавшись гетерой, т. е. нарушивши принятые в то время положения общественной морали.
Несколько большим уважением пользовалась женщина как хозяйка дома и мать детей (матрона) у римлян; но и здесь она, как более слабое существо, при заключении брака рукою отца целиком передавалась власти мужа. Даже у евреев, по Моисееву закону, сохранено было многоженство, и муж имел право развестись с женою не только по причине неверности (в этом случае она побивалась камнями), но и вообще, как только она оказывалась ему неугодной.
Христианство установило полное субстанциальное равенство мужского и женского естества. На вопрос саддукеев, кому в воскресение мертвых будет принадлежать жена, которая последовательно, по закону ужичества, имела мужьями семерых братьев, Спаситель ответил: «Чада века сего женятся и выходят замуж, а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят, и умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения» (Лк. 20, 28—36). Достоинство Богосыновства и участие в вечной жизни усваиваются здесь в одинаковой степени, как мужчинам, так и женщинам.
Чуткое сердце женщины со всею горячностью откликнулось на эту новую для нее истину о равноценности всякой души человеческой перед лицом Отца Небесного, и мы знаем из евангельской истории, какую глубину веры, любви и преданности Божественному Учителю проявили женщины, окружавшие Его в земной жизни. Обаятельные облики их встают перед нами с первых страниц Евангелия.
Вот праведная Елизавета, которая в пророческом озарении первая из людей приветствовала Чистую Деву Марию как Матерь Господа. Вот Марфа и Мария, сестры друга Господня Лазаря, увековеченные Евангелием как образы деятельной и созерцательной любви. Такова женщина из селения самарян, презираемых иудеями, исполненная веры в грядущего Мессию, в беседе с которой Спасителем раскрыто было возвышенное учение о поклонении Богу в духе и истине. Пример глубочайшей веры показала хананеянка, которая со смирением готова была довольствоваться крохами, падающими со стола... (Мф. 15, 22—28), за что и получила просимое—исцеление своей бесноватой дочери.
Трогательны евангельские рассказы о блудницах, встречавших жестокое осуждение со стороны гордых фарисеев и обращенных к праведной жизни милосердием и всепрощающею любовью Спасителя (Лк. 7, 36—48; Ин. 8, 3—11).
Когда Христос проходил по городам и селениям, благовествуя Царствие Божие, Его сопровождали двенадцать апостолов, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней, и другие, которые «служили Ему имением своим» (Лк. 8, 1—3).
Но наиболее свою любовь и преданность Спасителю женщины доказали в последние дни Его земной жизни. Многие из женщин, по свидетельству евангелистов, последовали за Господом из Галилеи в Иерусалим, когда Он шел на вольные страдания (Мф. 27, 55; Мк. 15, 40—41; Лк. 23, 49). Дщери иерусалимские, видя Его изнемогающим под тяжестью креста, плакали и рыдали о Нем, и даже жена Пилата ходатайствовала перед своим мужем за Праведника (Лк. 23, 27; Мф. 27, 19).
Пригвожденный ко кресту Христос был оставлен своими учениками, и только слабые женщины, презирая опасность от начальников иудейских и насмешки грубой толпы, своим присутствием стремились облегчить Его предсмертные муки и приняли последний вздох Божественного Страдальца. Наиболее тяжкие муки несомненно испытывала стоящая у Креста Матерь Господа, сердце Которой «оружие пройде».
По смерти Господа женщины присутствовали при Его погребении Иосифом и Никодимом, а по прошествии субботы поспешили с благовониями помазать тело Его. За эту великую любовь и преданность мироносицы первыми приняли радостную весть о воскресении и первыми же удостоились видеть Самого Воскресшего Господа.
По Вознесении малое стадо последователей Христа имело в своем составе женщин (Деян. 1, 14), которые в день Пятидесятницы вместе с апостолами восприняли благодатные дары Святаго Духа.
В век апостольский женщины принимали ревностное участие в проповеди Евангелия или служили благовестникам, оказывая им приют и материальную помощь.
В апостольскую же эпоху учреждена была должность диаконисс,
первое упоминание о которых мы находим в послании апостола Павла к римлянам. «Представляю вам Фиву, сестру нашу, диакониссу. Примите ее для Господа, как прилично святым, и помогите ей, в чем она будет иметь нужду у вас, ибо и она была помощницею многим и мне самому» (Рим. 16, 1—2).
Диакониссы избирались из девственниц или вдов, на их обязанности лежала помощь при богослужении и совершении таинств, особенно при крещении женщин, они же участвовали и в делах церковной благотворительности: заботились о сиротах, больных и нуждающихся. Не имея иерархического служения, а только церковнослужительское, диакониссы являлись настоящими духовными матерями в церковной общине.
Но не одни только диакониссы проявляли ревностъ в служении Церкви. В период гонений, как говорят о том писания апологетов и мученические акты, женщины-христианки безбоязненно посещали узников, иногда переодеваясь даже в мужское платье, собирали останки пострадавших за имя Христа и сами, по выражению св. Иоанна Златоустаго мужественнее львов шли на мучения.
Многие христианки отдали свои силы делу проповеди Евангелия исреди св. жен некоторые стяжали славу равноапостольных. Таковы св. Елена, мать императора Константина, св. Нина, просветительница Грузии, к ним же принадлежит и русская княгиня Ольга, бабка св. князя Владимира. Обращаясь к описанию положения женщины в христианской семье, мы должны оказать несколько слов о принципиальной оценке брака в источниках христианского вероучения.
Христианству чужд дуализм восточных религий и греческой платоновской и неоплатонической философии, в которых материя рассматривается как самобытное злое начало. Равным образом христианство противоположно и буддизму с его мрачной оценкой жизни и стремлением к покою небытия в нирване. Не может быть оправдан, с христианской точки зрения, и отвлеченный идеализм, превращающий бытие в ряд логически развивающихся определений мысли. Природа, по библейскому учению, создана Творцом и имеет реальное и в доступной ей мере самостоятельное существование. Из рук Творца все вышло «хорошо весьма» (Быт. 1, 31), но грех разрушил первозданную гармонию и внес начала тления и смерти. Однако природа, подпавшая суете «не добровольно, но по воле покорившего ее» (Рим. 8, 20), сохранила яркие следы первобытной чистоты и невинности и живет в надежде избавления от суеты «в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8, 21). «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс. 18, 2), говорит псалмопевец. Им же призывается к восхвалению Господа «солнце и луна, все звезды света... великие рыбы и вое бездны, огонь и град, снег и туман, бурный ветер... горы и все холмы, дерева плодоносные и все кедры, звери и всякий окот, пресмыкающиеся и птицы крылатые» (Пс. 148, 3—10). Отсюда и тело человека не может мыслиться началом зла. Это последнее возникает лишь в том случае, когда воля человека порабощается низшими потребностями в ущерб высшим. Христианский аскетизм, в отличие от буддийского, имеет целью не искоренение естественных влечений, а подчинение их высшим запросам духа.
Христианство высоко ставит девство, менее связывающее человека житейскими попечениями, но в равной степени уважает и брак, который получил благословение Творца еще до грехопадения. (Быт. 1, 28). Нерасторжимое единение двух существ «в плоть едину» утверждается Господом Иисусом в Его ответе на искусительный вопрос фарисеев (Мф. 19, 5—6).
На замечание апостолов, что если так затруднен развод, то лучше человеку не жениться, Спаситель отвечает: «Не все вмещают слово сие, но кому дано... кто может вместить, да вместит» (Мф. 19, 10—12). Очевидно, выбор брачного или девственного состояния определяется индивидуальным складом личности.
Подробные наставления о христианских обязанностях брачующихся находим мы в апостольских посланиях. Апостол Петр заповедует женам: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (Петр. 3, 3—4). А мужьям он пишет: «Обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни» (1 Петр. 3, 7).
В посланиях апостола Павла христианский брачный союз приравнивается союзу Христа с Церковью: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее... Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену, любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь» (Ефс. б, 28—29).
Изъясняя эти слова апостола, св. Иоанн Златоуст говорит: «Хочешь, чтобы жена повиновалась тебе, как Христу повинуется Церковь? Заботься и сам о ней, как Христос о Церкви. Хотя бы нужно было пожертвовать за нее жизнью, хотя бы нужно было тысячекратно быть рассеченным или потерпеть, или пострадать, что бы то ни было, не отказывайся... Хотя бы ты видел, что она пренебрегает тобою, что развратна, что презирает тебя, умей привести к своим ногам твоим великим о ней попечением, любовью и дружбою. Нет уз крепче этих, особенно для мужа и жены. Слугу можно иногда связать страхом, — а скорее и его этим не свяжешь, он отскочит и сбежит, — но общницу жизни, мать детей и виновницу всех радостей нужно привязывать к себе не страхом и угрозами, но любовью и расположенностью. Что за супружество, когда жена трепещет мужа? Каким удовольствием может насладиться муж, который сожительствует с женою, как с рабою, а не как со свободной?».
И евангельские и апостольские изречения и мысли святых отцов о браке дают основания рассматривать его не как неизбежную уступку чувственности, но как форму подвига на пути к совместному осуществлению мужем и женою идеала христианской жизни. Ярко отражает это чин совершения таинства брака в молитвах о брачующихся, во вкушении ими вина из общей чаши в знак того, что они должны делить между собою радости и скорби и, наконец, в песнопениях, прославляющих мучеников, которым брачующиеся должны подражать в подвиге взаимного самоотречения.
Жизнь первых христиан дает примеры исполнения апостольских наставлений о браке. Чистоту и возвышенный характер семейных отношений в современном им христианском обществе описывают св. Иустин мученик, Климент Александрийский, Афинагор и другие апологеты и учители Церкви. Каждая христианская семья представляла собою малую «домашнюю» церковь, приветствия которой мы часто встречаем в посланиях апостола Павла (Римл. 16, 4; Колос. 4, 15; Филям. 2 и др.). Восторженно изображает красоту христианского брака Тертуллиан. В нем два сердца связаны единой верой и единым законом, двое пребывают в единой плоти. Они, как брат и сестра, вместе молятся, вместе постятся, посещают больных и помогают нищим. Они равно делят бедность и богатство и не имеют один от другого ничего скрытного; они соперничают между собою в том, кто из них лучше хвалит Господа.
В смешанных браках жены христианские нередко обращали ко Христу своих мужей-язычников, пленяя их, согласно завету апостола, без слова чистым и богобоязненным житием своим (1 Петр. 3, 1—2).
Высокие примеры показывали христианские матери и в своих заботах о воспитании детей, которое все было проникнуто духом Евангелия. Великие вселенские учители святостью и высотою жизни во многом обязаны своим матерям и наставницам. Св. Григорий Богослов с юности посвящен был Богу своею матерью Нонною. На воспитание св. Василия Великого помимо матери оказала большое влияние бабка его Макрина. Мать св. Иоанна Златоуста Анфуса овдовела на 20 году своей жизни и, отвергнув вторичное замужество, всю силу своей души отдала воспитанию своего единственного сына. Ее самоотвержение в исполнении материнских обязанностей вызвало у языческого ритора Ливания восторженное восклицание: «какие женщины у христиан!»
Моника, мать блаженного Августина, своею кротостью и терпением победила вспыльчивый характер мужа-язычника и обратила его в христианство, уступчивостью и доброжелательным отношением заслужила любовь, в начале относившейся к ней враждебно, свекрови и своими увещаниями, наставлениями и слезными молитвами помогла своему великому сыну пройти бурный путь искания истины и обрести ее во Христе. Высочайший идеал внутренней духовной красоты и беспредельной материнской любви к страждущим христиане всех времен видят в лице Матери Воплотившегося Бога Слова, через Которую естество женское вознесено превыше херувимов и серафимов и о Которой, по словам церковного песнопения, «радуется всякая тварь, Ангельский собор и че-ловеческий род».
