ЦЕЛЬ ХРИСТИАНСКОЙ ЖИЗНИ

Целью христианской жизни является спасение души.

Отголоски идеи спасения можно найти во всех древних религиях. Потомки Адама и Евы, услыхав от родителей своих благовестие о надежде на возвращение в рай чрез Семя Жены, передали эту ис­тину последующим поколениям. Но в силу поврежденности человечества грехом и нравственного огрубения его, чистота первобытного боговедения помрачилась.

Потускнели, огрубели и исказились у отдельных потомков Адама по­нятия о главной религиозной истине — спасении.

Христианство является единственной религией, которая вполне раскрывает истинное понятие о спасении души и, главное, указывает на способы осуществления спасения и дает силы для этого осущест­вления.

Христианство утверждает, что наше состояние не есть то нормальное состояние, которое является достойным человека, как образа Божия, как венца творения. Оно ука­зывает причины такой порчи человеческой жизни, раскрывает сущность этой порчи и предлагает самый путь для изменения испорченности чело­веческой природы и восстановления ее в первозданном состоянии. Практическое оправдание своих взглядов и упований оно видит в Живой Личности Богочеловека Христа и в лице бесчисленного множе­ства христиан, на деле показавших образцы возвышенной, небесной жизни. Этим оно показы­вает свою вечную юность, жизненность и общечеловеческую универ­сальность.

Каким является — по воззрениям христианства — нормальное состоя­ние человека, как созданного по образу Бога разумного существа? Оно заключается в том, чтобы пребывать в свободном и нерасторжимом союзе любви с Творцом, Источником жизни и блаженства.

Развивать черты образа Божия в себе — разум, волю, чувства — стремление к Первообразу,— вооб­ще говоря — в бесконечном нравственном совершенствовании, осущест­вляемом свободным к тому стремлением воли,— вот что было достойной человека деятельностью на земле, посколько этот труд поддерживал и углублял жизнь в Боге и с Богом.

Свобода воли — одна из основных и существенных черт образа Бо­жия— должна была содействовать нравственному росту человека, сознательно направляя деятельность его в пределах послушания любви Отчей. Естественно, что, не разрушая свободы, то есть не лишая чело­века этого основного украшения личности, нельзя было уничтожить в воле возможность склонения ко злу. То не добродетель, что делается по принуждению.

Возможность не грешить есть состояние свободы, а невозможность грешить — это или состояние существа несвободного, или, чрез навык в добре — достижение состояния, подобного состоянию святых ангелов, которые уже утвердились в добре.

Первозданный человек, находясь в единении со своим Творцом, должен был постепенно утверждаться в добре и укрепляться духовно, чтобы достигнуть состояния, при котором грех стал бы уже невозмож­ным, подобно тому, как невозможен грех для утвердившихся в добре ангелов.

Но человек, вместо того, чтобы возвышаться до невозможности гре­ха, осуществил возможность зла. Осуществление этой возможности чрез послушание злому внушению есть преступление, грех, который чрез человека вошел в мир, а за ним смерть и все зло. Для упражнения в свободном самоопределении воли дана была человеку заповедь воздер­жания. Нарушение заповеди, как акт свободы, делало поступок нрав­ственно вменяемым.

Необходимо отметить, что материалом для образования мотивов к недолжному самоопределению воли не давал ни мир с его стройностью и целесообразностью, ни сам человек в его первозданной чистоте, ни Бог, Который есть Любовь. Эти мотивы или побуждения могли исхо­дить только извне, от другой свободно разумной личности, относящейся к Богу враждебно.

Бог открывался первозданному человеку как Существо Благое, пол­ное любви. Для уничтожения такого представления требовалось вну­шить человеку понятие противоположное. Такое извращенное понятие о Боге есть ложь, и причиной, побудившей это боговраждебное суще­ство на возбуждение в первозданном человеке сомнения в искренности любви к нему Бога, могла быть только зависть к его, человека, благо­датному положению и стремление сблизить человека со свойствами и качествами своего боговраждебного существа.

В своем обольщении первых людей диавол действовал тем же путем, как и в последствии. Он клевещет на Бога, обвиняя Его в зависти, же­стокости, влагая сомнение в искренности Его любви и отеческого попе­чения о людях. Наконец, обращает внимание на красоту и приятность предмета искушения, покрывая ум человека туманом богозабвения и бесстрашия.

Сущность нарушения заповеди, или грехопадение, заключалась в ложном склонении воли, проявившемся во вкушении запрещенного пло­да. Но оно имело глубочайшее внутреннее значение, так как в корне изменило все направление духовной жизни человека.

Хуже всего то, что после грехопадения состояние гордости и само­надеянности быстро укрепилось, привело к ожесточению и извращению понятия о всеведении Божием, запечатлелось нераскаянностью и потому не могло быть уврачевано прощением.

Райская жизнь кончилась. Люди были удалены из царства свято­сти, да и сами они в состоянии богоотчужденности не могли не тяго­титься этим царством. Надо было много пережить человеку, чтобы, уни­жаемый грехом, голодая духовно, он склонил гордую выю, осознал свою вину в употреблении во зло своей свободы, взыскал возвраще­ния, как блудный сын евангельской притчи, в объятия Отчи.

Таким образом, грех, как проявление эгоизма, явился коренным злом, повлекшим за собой проклятие (расторжение тесной связи с Бо­гом) и смерть. Восстановление первозданного порядка, уничтожение греха в его сущности — эгоизм — и следствий греха — проклятия и смерти, возвра­щение в рай, в царство Божией святости, или, что то же, восстановле­ние богообщения чрез единение воли человеческой с волей Божествен­ной — это и составляет сущность спасения души.

Но мог ли сам человек, потерявший или помрачивший истинные по­нятия о Боге, ниспадший в тьму нелепого идолослужения, погрузив­шийся в океан пороков и всецело поработившийся грубой чувственности и господству плоти, мог ли он сам возвратиться в Царствие Божие? Нет, не мог.

И не потому, что этого не допустило бы «разгневанное» Божество, но потому, что человек внутренне не был способен к такому возрожде­нию. Требовалось что-то посредствующее между Богом в Его чистейшей духовной природе и человеком в его духовной немощи. Бог, как Огнь поддающий (Втор. 4, 24), был нестерпим для поврежденной человече­ской природы. Необходимо было снисхождение Божества, сокрытого в образе человека. Требовался как бы особый Родоначальник нового человечества, второй Адам.

Богочеловек Иисус Христос есть единственно возможный путь к вос­становлению первоначальных отношений между Богом и человеком. Вот почему воплощение Сына Божия, Родоначальника человечества, способного быть обновленным, ознаменовало начало христианской эры, как новой жизни на земле.

Будучи во всем подобен людям, кроме греха, Богочеловек восста­новил в Себе истинное благородство и красоту первозданного человека, в то же время сокрывая в образе Сына Человеческого славу Божества Своего, которая только однажды раскрылась на земле, да и то лишь в возможной для восприятия земнородных мере, на горе Преобра­жения.

В Своем учении Иисус Христос раскрыл условия обновления гре­ховного естества человека. Ближайшим условием для стяжания обнов­ления со стороны человека являлась жизнь, сообразная с природой обновления, то есть вера во Христа Спасителя, свидетельствуемая жизнью по Евангелию, жизнью покаяния, выражаемой в отказе от на­чала эгоизма и во внутреннем пересозидании, в переломе Жизни.

Как чуждый по своей природе греховного начала, Богочеловек дол­жен был во всей силе подвергнуться злобе греховного мира и увидеть обращенным на Себя средоточие диавольского соблазна от самого кня­зя мира и злобствующего по его воле человека, чтобы, «быв искушен, мог и искушаемым помочь» (Евр. 2, 18). Своим примером Он освятил путь страданий и внутренней борьбы, соединенной с богопреданностью, как единственный путь духовного возрождения.

Божественное сердце Богочеловека любовию Своею вмещало в себя все согрешившее человечество, во всем его всемирном и всевременном объеме, и усвояло Себе, по безмерному состраданию, достигшему своего наивысшего напряжения в принятии крестной смерти, всю ту бездну страдания и скорби, которою мучим был род человеческий, отторгший­ся своевольно от Божественной любви. Когда в завершении этого величайшего момента Божественного истощания раздалось «Совершишася», человек, в лице Спасителя мира, был омыт жертвенною кровию и предстал Богу Отцу искупленным и очищенным пред судом правды Божией.

Хотя тайна искупления, как и другие тайны веры, трудно пости­гается в ее внутренней глубине, она осязательно и ощутимо познается в благодатных плодах ее. В переводе же на немощный для выражения небесных тайн человеческий язык она представляется в таком плане. Грех, как нарушение нравственного закона, сосредоточенного в совести, неразлучен, как тень от тела, со страданием, являющимся естественной карой нарушителю внутреннего закона. Однако это естественное воз­мездие не в силах освободить человека от внутреннего ощущения от­ветственности перед судом святой правды Божией.

Поэтому Сын Божий, соделавшись Человеком, всю бездну челове­ческих страданий за грех Адама и происшедших от него поколений, всю совокупность ответственности человечества пред судом святой правды Божией, берет на себя любовию Своего страждущего, усвояющего Себе все греховное человечество, сердца, как бы заключает в Свое Богочело­веческое сердце людей всех времен, бывших до Его воплощения и имею­щих жить после.

Христос Спаситель с этим носимым в сердце человечеством совер­шает Свой крестный путь. Он — Жертва за всех людей. Все человечест­во сделалось как бы одно целое с Ним. В Своих Богочеловеческих страданиях Он понес все страдания, как кару, равную, так сказать, совокупности греха человечества всех времен и народов, исчерпав всю глубину ответственности за грех пред святой правдой Божией.

Христос Искупитель и Спаситель дал право всякому человеку вос­пользоваться всеми благами, вытекающими из совершенного Им прими­рения грешного человека с Всесвятым Богом, каковые могут быть крат­ко выражены понятием «богосыновства», то есть преискреннейшего богообщения. Но эти блага воспринимаются только теми, кто верою во Христа, как в Ходатая, любовию к Нему, как к единому Спасителю, делаются как бы одно с Ним, подобно ветви на виноградной лозе.

При совершении всемирной Голгофской Жертвы верующий во Хри­ста вмещался в Богочеловеческом состраждущем сердце, а посредством веры и любви, осуществляемых свободным волеизъявлением каждой личности,— вменяется ей искупление греха и примирение во Христе с Богом.

Воскрешенная и обновленная во Христе человеческая плоть возно­сится во Христе на небо. Таким образом, в лице Богочеловека челове­чество, уверовавшее во Христа и возлюбившее Его, таинственнейше вводится в лоно жизни Триипостасного Божества, самым теснейшим образом соединяется с Божеством.

Следовательно, в Новом Адаме — Христе Спасителе — человеку да­руется несравненно больше, чем оно имело в Адаме первозданном: в первозданном Адаме было только приближение Бога к людям, а здесь, во Христе — воспринятое Божеством человечества в вечное неразрывное единство с ним.

Таково вкратце православное христианское учение о причине греха, его сущности, о совершенном Богочеловеком Христом искуплении от следствий греха и об уничтожении его сущности — то есть нарушения союза с Богом — через усвоение верой и любовию к Спасителю спа­сительных плодов тайны искупления — спасения души.