Пастырь добрый.
Ровно год назад, 5 августа 2015 года, в день памяти Почаевской Божией Матери, отошел ко Господу протоиерей Мефодий Финкевич, жизнь и пастырское служение которого было долгим и плодотворным. Матерь Божия Почаевская призвала его к Себе в день Своего светлого престольного праздника. Видимо, очень угодил батюшка Владычице!
Земное бытие каждого из нас – это долгое, исполненное трудностей странствие во времени от рождения до последнего вздоха на пороге Вечности. Странствие длиной в жизнь.
Звезда зажглась. Упал на землю снег,
И русла рек сковал прозрачный лед.
В мир Божий воплотился человек.
Каким путем он по земле пройдет?
Какой судьбой его одарит Бог?
Какие он осилит рубежи?
Кто на ладони удержать бы смог
Частичку Вечности, что именуют Жизнь?
Есть особые избранники Божии, в жизни которых аскетические подвиги являются столь же естественными, как дыхание.
Мефодий Петрович Финкевич в недавнем прошлом – настоятель знаменитой Свято-Вознесенской Демиевской церкви г. Киева, затем – скромный насельник Почаевской Лавры, ставшей его последним пристанищем. Что побудило широко известного не только в Киеве, но и далеко за его пределами священника, именуемого людской молвой не иначе как старцем, оставить дом, в котором жил на протяжении ряда лет, приход, на котором трудился, паству, горячо любящую своего духовного наставника, и сознательно заузив путь странствий в земной юдоли, открыть новую страницу в своей многотрудной жизни – монастырскую? Каким образом в его душе созрела необходимость так решительно изменить привычное течение жизни, не оглядываясь на прошедшее и не взяв с собой «ни злата, ни сребра, ни меди», «ни сапог, ни жезла» (Мф,10, 9)? Несомненно, было в этом особое призвание Божие, к исполнению которого батюшка готовился долгие годы…
«Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе» (Псалом 132), – утверждает псалмопевец Давид. Слушая стройное пение монахов, видя их лица, исполненные мира и благодати, отчетливо видишь, что они и вправду земные Ангелы, молящиеся за нас, и что их святыми молитвами держится погрязший в грехах, погибающий мир. А ведь по словам пр. Парфения Киевского, «молиться – это кровь проливать», ибо молитва, имеющая благодатное свойство идти от сердца к сердцу, неподвластна расстоянию и времени…
Сам отец Мефодий ни о чем подобном даже не думал. Когда ему задавали этот вопрос, он лишь блаженно улыбался и говорил, что выполнил, наконец, полученное еще сорок лет назад благословение глубоко почитаемой им старицы – матушки Ольги, известной своей высокой духовной жизнью, которую она от посторонних глаз тщательно скрывала под личиной юродства.
С тихой радостью вспоминал батюшка смешные и грустные истории о прозорливой старице, которая по-своему боролась с пороками современного ей общества. Ходили легенды о том, как она смиряла себя и окружающих, вымазываясь сметаной и в таком неподобающем виде появляясь среди изысканной публики, как нарочито дерзко разговаривала порой с людьми, обличая их тайные пороки. А еще рассказывали, как однажды она незаметно проскользнула мимо охраны у памятника Ленину и «отметилась» у подножия постамента, а затем так же незаметно выскользнула из оцепления под недоуменные крики стражей порядка: «Кто это сделал да как посмел?»…
Когда выпускник Московской Духовной Академии священник, кандидат богословия, Мефодий Финкевич, вернувшись после учебы в Киев, оказался перед серьезным жизненным выбором, ему посоветовали обратиться к матушке Ольге. О ней рассказывали легенды. Блаженная матушка Ольга была уроженкой дворянского рода Качановских. На подвиг юродства стала в возрасте 18 лет. Отец ей построил келью на той части территории Флоровского монастыря, которая находилась на горе Киселевка. Матушка Ольга жила там на протяжении ряда лет.
Сердце молодого человека вострепетало, ибо он, наслышавшись о высокой духовной жизни старицы и сугубой силе ее молитв, считал себя недостойным общения с ней и опасался, что она откажет ему во встрече. И только по настоянию послушницы Веры, ставшей впоследствии игуменией Флоровского монастыря Антонией (Филькиной), он, наконец, решился побеспокоить матушку. Обитала старица во Флоровском монастыре, была уже немощной и практически не вставала с одра, однако встретила молодого подвижника так, как будто бы ждала его долгое время. Внимательно посмотрев на него, — взор ее, казалось, проник в глубины сердца, — матушка Ольга заметно оживилась и неожиданно отчетливо произнесла трижды: «Не работать, не работать, не работать». Как отрезала.
Слова эти показались на первый взгляд странными и вызвали смятение в душе молодого священника: как же можно жить в праздности? Воспитанный в здоровой крестьянской среде, он с малых лет был приучен к труду, без которого не представлял дальнейшей жизни. Да и средства к существованию были необходимы… Однако недоумения рассеялись, когда послушница Вера растолковала смысл этих странных на первый взгляд слов. Оказалось, что таким образом старица иносказательно предупреждала об опасности быть уловленным в бесовские сети, предостерегала от сотрудничества с силовыми структурами, от доносительства и предательства, которые, к сожалению, были распространены повсеместно. Власти внедряли своих осведомителей в Церковь, выдвигая их на высокие церковные должности и ставя перед ними задачу: всеми средствами дискредитировать Православие. Обо всем этом молодой священник, разумеется, знал, но только понаслышке, и, не имея опыта общения, не представлял масштабов…
Спустя некоторое время, когда сотрудники КГБ стали открыто вербовать его, щедро обещая стремительное продвижение по иерархической лестнице, заграничные поездки, рукоположение во епископский сан, он, получив подтверждение прозорливости старицы, в котором в общем-то никогда и не сомневался, твердо отказался от соблазнительных предложений. Впоследствии его неоднократно приглашали в органы безопасности и посещали на дому, уговаривали, угрожали, требовали. Однако отец Мефодий всякий раз мягко, но решительно отвергал любые предложения о подобного рода «сотрудничестве». Чувствуя, что тучи над его головой постепенно сгущаются, он во время одной из подобных «бесед» без обиняков, не ходя вокруг да около, сказал тем, кто его допрашивал: «Вы ведь люди умные, хорошие психологи и прекрасно знаете, кто согласится с вами работать, а кто — нет. Вы же прекрасно видите, что я никогда на это не пойду, что бы со мной ни сделали».
Понимая, что ставит крест на своей карьере, – из Владимирского собора его после этого исповеднического поступка скорее всего выгонят, а, возможно, и арестуют, — он еще раз твердо повторил: «Что бы со мной ни сделали, я никогда не соглашусь». Сотрудники органов безопасности посмотрели друг на друга, затем на него и один из них ответил: «Ничего тебе не будет. Иди». Они протянули ему руки для рукопожатия, показав таким образом, что ценят его откровенность и уважают как врага.
Молодой священник вышел в смущении, ожидая, что за ним придут позже… Ждал одну неделю, другую, третью, – в итоге прослужил во Владимирском соборе 16 лет – с 1970 года по 1986… А потом на протяжении трех лет был настоятелем добротного, старинного Покровского храма на Соломенке, и, по предсказанию матушки Алипии, которую глубоко почитал, – двадцать два года в Вознесенском храме на Демиевке.
Так Десница Божия видимым образом распростерлась над ним: убедившись в невозможности подкупа, его перевели в разряд фанатиков и, наконец, оставили в покое. Исполнилось неложное обетование Господа: «Будь верен до смерти, и дам ти венец живота». Впоследствии многие годы Советская власть тем или иным образом пыталась оказать давление на отца Мефодия, но Господь хранил Своего исповедника. Несмотря на безпрецедентное вмешательство в его жизнь, переходящее порой в травлю, он ни разу не был арестован и благополучно продолжал следовать по избранному пути. Епископом, правда, так и не стал, но ни разу нисколько не пожалел об этом, ибо слишком высокой была цена рукоположения…
Еще одно благословение матушки Ольги – строго держать пост – отец Мефодий выполнял неукоснительно. Он и до встречи с ней практически не вкушал мясную пищу и был совершенно безразличен к вину. Поэтому в ответ на вопрос старицы, ест ли он мясо, с чувством собственного достоинства сказал: «Я мяса не ем, разве только иногда петушка». Это наивное признание вызвало улыбку на устах старицы, которая ласково, без малейшего упрека сказала: «А я петушка не ем», как бы предлагая следовать ее примеру. Получив такое наставление, начинающий священник стал еще более строго относиться к себе, воздерживаясь от употребления какой-либо мясной пищи. По его признанию, с тех пор на петушка ему и смотреть не хотелось…
В завершение беседы старица вновь озадачила его, трижды повторив четко и ясно: «Почаев, Почаев, Почаев», как бы давая таким образом понять, что последние годы его жизни будут связаны с этой обителью…
Прошли годы, десятилетия, молодой священник стал маститым протоиереем, за духовной помощью к которому стали притекать «ал чущие и жаждущие правды» люди отовсюду. Жизнь его протекала размеренно: молитва, проповеди, общение с паствой. Он очень любил храм, в котором настоятельствовал более двадцати лет, знал в лицо всех прихожан, из года в год приходивших сюда с детьми и внуками, понимал их нужды и сочувствовал им, отдавая частичку своего любвеобильного сердца. Но всегда помнил он полученное в молодости благословение и терпеливо ждал своего часа… И когда исполнились сроки, протоиерей Мефодий раздал свой нехитрый скарб нуждающимся и смиренно обратился к Блаженнейшему Митрополиту Владимиру с прошением освободить его от должности настоятеля храма, назначив преемником достойного иерея по собственному выбору, и благословить на послушание в Свято-Успенскую Почаевскую Лавру…
Так открылась новая страница в его многотрудной и многославной жизни. Любящие чада не оставляли батюшку до последнего дня. Они регулярно ездили в Почаев поклониться чудотворному образу Богородицы, мощам преподобных Иова и Амфилохия Почаевских и насладиться духовной беседой с любимым наставником, который никогда не отказывал в общении. Отец Мефодий по-прежнему был прост, доступен и очень внимателен. Он выслушивал каждого пришедшего к нему человека, совершенно забыв об усталости, плачет с плачущими, радуется с радующимися. И доброе лицо его, чуть тронутое морщинами, просветлялось и становилось молодым и красивым той особой духовной красотой, которую не может уничтожить неумолимое время. А изумленные чада рассказывали, как по молитве духовника с ними по-прежнему происходят чудеса.
Врач скорой помощи Людмила Е. рассказывала, как во время тяжелых, затянувшихся родов дочери дерзнула позвонить ему среди ночи, чтобы батюшка поддержал роженицу молитвенно. Отец Мефодий откликнулся незамедлительно, тут же встав на молитву.
Прочитав несколько акафистов, он почувствовал, что Господь внял его прошению, и вздохнул облегченно. Как оказалось впоследствии, роды прошли легко и успешно, и на свет Божий явился чудесный здоровый мальчик…
Просила у батюшки святых молитв оставшаяся без работы и средств к существованию р. Б. Елена. И ситуация, почти безнадежная, неожиданно изменилась: Елена не только обрела работу, но и получила возможность выбора рода деятельности. И таких случаев множество. Р.Б. Марина, на протяжении длительного времени судившаяся с налоговой по поводу снятия ИНН, рассказала о том, как по молитвам батюшки на ее сына перестали оказывать давление на работе и даже предоставили некоторую самостоятельность. Р. Б. Татиана, много лет писавшая духовные стихи и песни, практически не имея поддержки со стороны окружающих, обрела неожиданную помощь в лице заслуженного деятеля искусств… С его помощью за символическую плату она записала четыре музыкальных альбома, и сотрудничество продолжается.
Отец Мефодий, как и прежде, до конца дней продолжал молиться за своих чад, вразумлял их, удерживал от недостойных поступков, напутствовал перед отправлением в последний путь. Со скорбью и светлой радостью о Господе рассказывал он о кончине своей старейшей прихожанки р. Б. Антонины, имевшей дивные видения и достойно представшей перед Господом: «Незадолго до смерти ее разбил инсульт, и она уже не разговаривала, повторяя лишь слово «Боже, Боже!» Она дожила до своего дня Ангела, причастилась и после этого три дня ничего не вкушала и не пила воду, так и отошла ко Господу 23 марта.
Предчувствуя близость кончины, ранее она написала завещание, чтобы ее хоронили в черном и не приносили живых цветов. Отец Василий причастил ее. Она была очень высокой духовной жизни. Во время богослужения Господь часто сподоблял ее удивительных видений, о которых она мне всегда рассказывала. За 22 года служения на Демиевке я исписал не одну тетрадь и очень дорожил тем, что имел духовную дочь, которая почти на каждом богослужении видела что-либо неземное. Было очень скорбно. Что-то словно оборвалось во мне. Невыносимо хотелось плакать».
Промыслительные встречи, – сколько их было у отца Мефодия! При беседе с ним постоянно всплывают незабвенные имена, судьбоносные события, и чада оказываются сопричастниками их, живыми свидетелями славы Господней.
Охотно делился батюшка воспоминаниями о великих старцах, ныне прославленных в лике святых: прп. Кукше (Величко), Лаврентии (Проскуре), Андронике (Лукаше), Серафиме (Романцове), а также глубоко чтимом архимандрите Иоанне (Маслове), с глубочайшим уважением вспоминал о своих наставниках схиархимандрите Тихоне (Агрикове) и архимандрите Кирилле (Павлове), соучениках архимандрите Георгии (Тертышникове), сомолитвенниках по Киево-Печерской обители кавказском пустыннике иеромонахе Мардарии (в схиме – Алексии), схиархимандрите Феодосии (Орлове), известном многочисленным чадам как отец Ахила, неутомимом делателе Иисусовой молитвы схиархимандрите Исаии (Коровае), схиархидиаконе Иларионе (Дзюбанине), монахе Руфе (Резвых), старце из Покровского монастыря протоиерее Михаиле Бойко. Все они уже отошли ко Господу…
А вот отец Михаил Макеев, схиархимандрит Тихон, архимандрит Аврамий (Куява), к нашей величайшей радости, живы. Общение с ними – неисчерпаемый кладезь духовности, и, хотя возраст и болезни берут свое, они неутомимо молятся за всех нас, и их святыми молитвами держится погрязший в грехах мир. Каждый из них неповторим, у каждого – свои заслуги перед Господом, свой тернистый путь к Небу. Но есть и некоторые закономерности, общие для всех этих старцев. Жизнь каждого из них – это высокий молитвенный труд, отсечение собственной воли, отказ от суетных преходящих благ мира, аскетические подвиги. И – любовь. Ибо главная заповедь, данная нам Господом Иисусом Христом – любить друг друга.
Общаясь с отцом Мефодием, невозможно было услышать грубое или бранное слово. Ему было органически не присуще осуждение кого бы то ни было. Даже о тех, кем он был нещадно гоним, батюшка рассказывал с чувством искреннего сострадания, как о людях, страдающих от тяжелой болезни, объясняющей поврежденность их натуры. Слушая его, мы глубже понимали слова Писания о том, что на Небесах одному грешнику кающемуся радуются больше, чем ста праведникам. Даже тени сомнения не вызывали искренние слова батюшки о той любви, которая охватывала его, когда перед ним на исповеди люди открывали изъязвленную, искалеченную душу, жаждущую сострадания. Да и сам отец Мефодий –воплощенное сострадание, — рядом с ним всегда было тепло и радостно. Ежедневно трудясь в просфорне, он вынимал из просфор частички, истово молясь не только за своих чад, но и за ненавидящих и обидящих, за всех православных христиан. И от молитвы его становилось светлее и чище в мире…
Молитва –связь времен. В веках не рвется.
Она, подобно путеводной нити,
Нам милосердным Господом дается,
Чтоб с Небесами вновь соединить нас.
Она объединяет нас и предков,
И потерять ее – страшнее смерти…
Мы искренне верим, что по блаженной кончине батюшка станет еще ближе нам. В тех Обителях, которые уготовлены для него Господом, он будет молиться за всех нас, за мир, погрязающий в грехах, за ненавидящих и обидящих. Ибо смерти – нет.
Смерти нет.
Есть покоя блаженство,
Есть таинственный переход,
От земного несовершенства
К Небу дерзкий стремительный взлет.
Смерти нет.
Божий мир прекрасен.
Сердцем чистым к нему прикоснись.
Тесный путь наш земной не напрасен.
Он – преддверие в вечную жизнь.
Смерти нет.
Впереди – Безконечность.
Простирается Млечный Путь — Звездный мост в блаженную Вечность,
Нам достойный венец за труд.
В память вечную будет праведник!
Татиана Лазаренко.
Взято из pravme.ru